Вокруг света 1981-12, страница 14

Двое в сельве — бабушка и внук. И больше никого на десятки километров вокруг.

кая золотыми зубами. И это — в заброшенной деревушке Паукочи! Я почувствовал себя Франсиско де Орелья-ной, наконец-то нашедшим свое Эльдорадо! Неужели это и есть золотая страна? Интересно, где жители берут золото? И почему нет золотых браслетов, колец, серег — только зубы? Навер-

На каждой стоянке к «Уальяге» подплывают лодки. Базар на воде открыт.

Фото автора

ное, вода или пища здесь так плохи, что зубы портятся уже в молодости и приходится ставить коронки? Но откуда в Паукочи дантист? Я поделился своими соображениями с капитаном. Тот всплеснул руками:

— Дантист! Старатели-индейцы здесь есть: они знают места, моют золото и продают перекупщикам. Но вот зубного техника можно найти только в городе — за сотни километров. А что касается Эльдорадо... Это не вы нашли его, а вот эти девицы. Они тоже понемногу моют золото, с оказией едут в Икитос и, чтобы выделить себя, делают золотые коронки для шика. Зубы-то у них здоровые...

Я размышлял о превратностях «золотой» страны, некогда искомой конкистадорами, а капитан продолжал ворчать:

— Зубы, видите ли! Лучше бы за здоровьем своим последили. Вон, посмотрите, как они пьют грязную воду из реки.— И он показал на уходящий от нас берег.

В реке по колено стояла женщина и пила из кувшина только что набранную воду. На нашем трамвайчике категорически запрещалось пить забортную воду и даже чистить с ней зубы...

Каждый день мы отправлялись в путь на заре. Пока держались середины реки, ветер приносил прохладу, и путешествие напоминало прогулку по Волге: как ни странно, наши леса и перуанские джунгли с большого расстояния похожи, а вода — везде вода.

В большом поселке Контамане на борт поднялась стайка юных учительниц. После средней школы и трехмесячных курсов министерство просвещения направило их на работу в джунгли. Одна из них, Делисия Белькерс, говорила, что мечтает поступить на педагогический факультет университета, но учителей в сельве не хватает, и она решила сначала поработать здесь.

— Сельва меня не пугает,— рассказывала она,— я родилась здесь. Жаль только, что в большинстве школ образование лишь начальное. Дети научатся читать и писать, а дальше что? Знания остаются без применения. Если бы добавить к ним ремесло или профессию...

В нашем плавании самое трудное положение было у капитана. Кроме судовых забот, на нем лежала еще одна: добывать пропитание для пассажиров.

— В поселке две с половиной тысячи жителей,— сокрушался он,— а я смог купить только четырех уток и одну черепаху. Разве можно этим накормить людей? Но больше у крестьян ничего нет. Производят только самое необходимое для себя...

Это старая проблема. Из 56 миллионов гектаров земли, которые можно обрабатывать в сельве, используются процента два-три. Большинство хозяйств крестьян-индейцев — небольшие клочки земли, отвоеванные у зарослей вручную, топором и мачете. Еще в Лиме мне рассказывали, что, несмотря на большие возможности для животноводства, мясо да и другие продукты питания доставлялись в Икитос с побережья самолетами.

Сельва богата и щедра. Поэтому бедности, бьющей в глаза, здесь не увидишь. Нет нищих, опухших от голода детей. Лес дает людям необходимый минимум. Бананы, манго, папайя растут всюду — протяни только руку. Но эти бамбуковые домики с крышами из па-хи ¹ или пальмовых листьев... Но настороженные взгляды матерей-индеанок,

¹ Паха— плотное плетеное покрытие из высокой речной травы. (Примеч. авт.)