Вокруг света 1982-02, страница 36

объединяющую несколько десятков поселений. Из всего моего путешествия по деревням бхилов это был, пожалуй, единственный «подготовленный» визит. В другие деревни меня возили по «азимуту» — куда я показывал на карте. Через призму неожиданности многие важные детали в жизни бхилов вырисовывались выпуклее и ярче.

Но в Гангарди нельзя было ехать без подготовки. Начальство хотело показать мне тамошнее кооперативное общество во всех его функциях — и чтобы «магазин справедливых цен» был открыт, и чтобы крестьянам ссуду выдавали, и чтобы деньги бхилы получали именно в этот день.

Так оно все и было, все звенья кооператива работали. По моей просьбе показывали мне регистрационные книги, где значилось, кому, что и когда выдавалось в предшествующие дни и месяцы.

Рядом с отделением банка открыт «магазин справедливых цен». Здесь без спекулятивных наценок можно купить хлопчатобумажную ткань для дхо-ти, растительное масло, мыло, сахар, чай, соль.

Метрах в пятнадцати от магазина, на той же центральной улице, в сплошной цепочке одноэтажных домов-лавок, разместился кооперативный склад. Несколько бхилов получают кульки с семенами грэма, химическими удобрениями и ДДТ.

Вот получил свой набор крестьянин Каснабхаи Дитабхаи, водрузил поклажу на голову и зашагал в родную деревню за семь километров от Гангарди. Самая дальняя деревня, где есть члены кооператива,— в двадцати двух. А люди все-таки приходят.

Кооператив покупает у крестьян так называемую «малую продукцию леса» — цветы дерева махуа для фармацевтической промышленности и листья дерева тимру, из которых крутят миниатюрные сигарки-биди. Платят не очень много, но какой-никакой, а доход...

КОГДА ПРИДЕТ ВОДА

За Шивгархом, дальше на запад, высокие, почти голые холмы, пустоши. Большие поля редки. Тянутся небольшие каналы для искусственного орошения полей с прожилками отводов к крестьянским полям. Нет-нет да неуклюже перебегают дорогу вараны.

Остановили машину. Я взял пригоршню земли из-под плуга. Почва серовато-чернаЯ, жирная, влажная, хотя дождей давно не было. Если сжать ее в кулаке, слипается в комок.

Завидев дома слева от дороги, свернули к ним. Деревня Нейятапра состоит из двух семейных кустов — «чхаваи», или «пхале». В каждом «пхале» по семь бхилов, все родственники. В том, где я оказался, живет род муния.

Подобных деревень у бхилов я еще не видел. Поскольку дома сгрудились на одном бугре, то дворов при них нет, строения стоят тесно, между ними не

ровные, утоптанные до каменной твердости небольшие площадки. Все друг у друга на виду.

Рядом по полю ходят две упряжки волов. За каждой упряжкой идут муж с женой и сеют грэм. Мужчина левой рукой ведет плуг, а правой, с хворостиной, погоняет волов. К плугу прикреплена длинная полая палка с плетеной воронкой наверху. Женщина правой рукой с тремя браслетами из белого металла на запястье равномерно сыплет в воронку семена грэма, и они падают в проделанную плугом борозду. Многие часы рядом, почти касаются друг друга натруженные руки мужа и жены.

Староста куста, Херджи Рангджи Муния, позвал для разговора своих братьев и взрослых племянников.

Подошли еще три молодые женщины, в одеяниях вовсе не рабочих — при всех украшениях. Тоже сели на землю напротив меня, с любопытством слушают. Как потом выяснил, это замужние дочери двух из семи братьев, живущих в этом кусте. Они пришли домой на праздник Чоудас, в четырнадцатый день месяца Пурнима, за день до полной луны.

Гостят в родных домах вот уже больше десяти дней.

— А как же они оставили своих мужей и хозяйство? — спрашиваю я.

Обрисовалась любопытная картина. Есть у бхилов традиция, по которой дочери имеют право на праздник гостить недели по две в доме отца. В этой традиции, если разобраться, скрыт глубокий смысл. Работа по хозяйству у женщин-бхилок адская.

Для молодых женщин, измотавшихся за год, визит в отчий дом — как бы ежегодный отпуск, полное отдохновение. И муж не смеет возразить — традиция, да еще освященная религией.

Разговор с братьями муния был долгим, дотемна. Мой сопровождающий сначала проявлял беспокойство, поглядывая на часы, потом взял у старосты книгу отметок посещений представителями власти и зарегистрировал в ней свой визит. Такая книга есть в каждой деревне. По ней окружные власти судят об активности своих работников.

Итак, в деревне живут семь семей братьев Муния (это же и их фамилия), одна семья .небхильской касты домар и две семьи касты басуниа.

Домары работают на полях бхилов батраками, а басуниа — на других черных работах при хозяйствах семей муния.

В то же время и сами муния, когда есть возможность, нанимаются в марте-апреле батрачить к богатым хозяевам — не бхилам — из соседних деревень. Если работы нет, почти все взрослое население деревни уходит на эти два месяца в город Кота или на ближайшие железнодорожные станции. Работают грузчиками. Каждый зарабатывает за эти два месяца рупий по двести.

У каждого брата по четыре акра земли. Выращивают пшеницу, просо-джо-вар, кукурузу, земляной орех, хлопок, грэм, масляничное растение тил. На продажу идут только хлопок и земляной орех.

Семьи помогают друг другу на полевых работах, дают своих волов для пахоты или поездок на базар тем родственникам, у которых нет тягловой скотины. А если попросит помощи кто-нибудь со стороны, берут плату.

Живут муния в этих местах с незапамятных времен. Братья не знают, было ли когда-нибудь в прошлом у их рода больше земли, чем сейчас.

Знают ли в Нейятапре, что у бхилов по законам есть привилегии?

— Да, знаем, что для наших детей полагается бесплатное образование, но во всей деревне — двое школьников. Оросительные каналы до нас не дошли, ни субсидий, ни займов не получали. Да и брать бы не стали, пока сами себя в состоянии прокормить. В долги влезать не желаем. Хорошо, что никому не должны.

— Кто ваши соседи, и как вы к ним относитесь?

— В соседней деревне Васиндра живут люди из касты лабана. Это не племя. Хорошие люди, работящие. Такие же бедные, как мы. Живем с ними дружно. Обижаемся только, что их взяли на работу на строительство плотины, а нас нет, хотя наша деревня и ближе.

Примерно в полукилометре от Нейя-тапры на речку, которую я издали принял за большой овраг, наступала грунтовая дамба. Возле нее несколько мужчин кромсали кайлами землю, а женщины оттаскивали к краю дамбы в плоских подносах, поставленных на голову, землю с камнями. Это и были лабана.

Запруда соберет воду и оросит поля пятидесяти девяти деревень — почти полторы тысячи гектаров земли в один сезон, тысяч пять — в другой. Все подсчитано до гектара. Под затопление готовят шесть деревень бхилов. В те дни с жителями этих деревень власти вели переговоры: хотите — дадим равноценную землю в другом месте, хотите — денежную компенсацию. Бхилы с ответом медлили. Может быть, размышляли, что выгоднее. Но больше всего потому, что не хотелось им покидать обжитые места.

Солнце уже давно скрылось за серо-коричневыми холмами, четко обозначив черные силуэты редких деревьев и мемориальные камни — память предков-бхилов на высоком уступе над рекой.

Еще год, два, и мемориальные камни на берегу утонут навсегда вместе с шестью деревнями. Будут ли бхилы тосковать по ним? Возможно. Но тоска по своему полю, где крестьянин знает каждый дюйм, будет наверняка гораздо сильнее. Однако в десять раз больше деревень получат драгоценную воду для второго урожая в году.

И в этом весь смысл происходящего...

Дели —Москва

34