Вокруг света 1982-11, страница 48
i 'HlUM^ В тюках, погруженных на нарты, ненцы хранят вещи на разное время года. зу же заметил далеко впереди, на берегу, три крохотных конуса. Как и говорил Саша Диппель, два из них были темными, а чум посередине так и сиял снежной белизной. Я взял би нокль. Возле каждого чума стояли Маша Лаптандер. нарты с тюками, а рядом я приметил людей. Должно быть, воспользовавшись ясной, солнечной погодой, впервые установившейся после дождей, хозяйки решили просушить ве ши, хранящиеся в тюках. У белого чума бегала ребятня, а две женщины в длинных, до пят, цветастых платьях деловито раскладывали на траве оленьи шкуры. Только когда лодки ткнулись в берег и взвыли собаки, женщины заметили нас. Одна из женщин была пожи лая, вторая, похоже, ее дочь розовощекая красавица с иссиня чер ными волосами, завязанными на за тылке в тугой пучок. Это и была Маша Лаптандер. Чуть сконфузившись, она из-под руки разглядывала нас. Мы привязали лодки и в окружении детей и неумолкающих собак поднялись на берег. То, что я увидел на траве, заставило меня застыть в изумлении, как если бы передо мной вдруг раскрыли ларь с драгоценны ми цветными каменьями. Но Северу я поездил немало, бы вал и у эвенков, и у чукчей, и у дол ган. Но все, что я видел до сих пор, показалось мне менее красочным и ярким по сравнению с вещами, разложенными на траве перед белым чумом ненцев Лаптандер. Чего здесь только не было! Шубы, сумки, упряжь, покрывала, меховые чулки, сапоги, рукавицы и шапки. Нарты, стоявшие у чумов, как выяснилось, были у ненцев наподобие наших сундуков. В тюках хранились вещи на разное время года. Сейчас, в летнюю пору,— меховые одежды для зимы. Пришлось бежать за фотоаппара том. Маша поначалу отнекивалась, а потом, поверив в наш неподдель ный интерес, согласилась про демон стрировать шубы на себе. Орнамен тированные, искусно расшитые лен точками, материей различного цвета, шубы подразделялись для ношения в будни, в праздники, в особо торжественные дни. Ребятишки, уви дев Машу в зимней одежде среди зелени тундры, рассмеялись, разве селились и бросились наряжаться в свои одежды Скоро суета вблизи чума начала походить на празднич ный маскарад. Дети подтаскивали унтайки, сапожки, требовали снять то одно, то другое. А когда я спра шивал, кто шил, кто сделал, указы вали на Машу. Маша смущалась и отвечала, что это мать ее научила, а без ее уроков ничего подобного она сделать, конечно, не смогла бы. Но мать, с затаенной улыбкой, не без грусти смотревшая на все, сказала только, что руки у ее дочери золотые. Я снимал сумки, сделанные из оленьей замши - ровдуги. Они были так же искусно орнаментированы, как и шубы. В сумках перевозили вещи во время перекочевок. А ребята, порывшись в тюках, принесли старинные ненецкие женские шапки. Спереди они были обшиты песцовы ми хвостами, а сзади на них цветными ленточками вышиты, как мне по казалось, глаза диковинных птиц. К шапкам были прикреплены тяже лые медные подвески с изображени ем фантастических зверей и птиц. «Пусть все знают, что идет моя жена по тундре», поется в ненецкой народной песне. Но тяжелые подвес ки, как выяснилось, имели и чисто утилитарное значение: при езде на нартах, когда дует ветер и подбра сывает на кочках, они помогали удержаться шапке на голове. — Однако хватит. Пойдемте в чум, покушать пора,— пригласила хозяйка. Вскоре мы все расселись на шкурах вокруг низенького столика Ва рилась уха, а на закуску был пред ложен только что вытащенный из сети щокур. Сырая, чуть подсоленная рыба — деликатес в здешних краях. Маша рассказала, что окончила десятилетку и, возможно, пошла бы учиться дальше, но внезапно умер отец. Известный оленевод был. Вот и пришлось Маше стать хозяйкой в чуме при старой матери. Зимой они живут в Белоярске, а летом забира ют малышей из интерната и нриез- |
