Вокруг света 1983-10, страница 54

Так открывали землю

на тех же камешках, где стояли первопроходцы, никак не удастся. Мне оставалось лишь представить, как все было...

Трудно не восхищаться стремительностью, с которой продвигались российские первопроходцы на Восток. В самом деле, до 1619 года в тогдашней столице Сибири — Тобольске — никто не знал даже о реке Лене. А спустя два десятка лет весь ее огромный бассейн был обследован и нанесен на карты. В 1636 году из Тобольска для сбора ясака в «Ленской землице» отправился отряд казачьего атамана Дмитрия Копылова. Казаки в следующем году основали на Алдане Бутальское зимовье. Отсюда в 1639 году и отправился в свой славный поход Москвитин «да их, казаков, с ним 30 человек»... «на Большое море-оки-ян, по тунгусскому языку на Ламу». Отправляясь в незнаемое, казаки шли довольно уверенно: проводниками у них были эвенки. В расспросной речи участник похода Нехорошко Иванов сын Колобов докладывал: «Шли они

Улья. Отсюда русские впервые увидели Тихий океан. Здесь теперь стоит памятник Ивану Москвитину и его товарищам.

Алданом вниз до Маи-реки восьмеры сутки, а Маею-рекою вверх шли до волоку 7 недель, а из Маи-реки малою речкою до прямого волоку в стружках шли 6 ден. А волоком шли день ходу и вышли на реку на Улью, на вершину. Да тою Ульею-рекою шли вниз стругом, плыли восьмеры сутки. И на той же Улье-реке, зделав лодью, плыли до моря, до устья той Ульи-реки, где она пала в море, пятеры сутки».

Немало открытий совершили москвитинцы. Они заложили первый русский населенный пункт на побережье Тихого океана — Улью. 1 октября

1639 года стал днем начала русского мореходства в водах Тихого океана. В этот день, отправившись на север на речных лодьях, Москвитин открыл устье реки Охоты, давшей название всему морю. Москвитинцы — пионеры русского судостроения на Тихом океане. Плотбище в устье реки Ульи — первая судоверфь. Здесь в суровую зиму 1639/40 года построили они два морских коча «по осьми сажен» каждый. Именно на этих кочах летом

1640 года отправились отважные мореходы на юг. Это плавание знаменательно тем, что москвитинцы узнали о великой реке Амур. Первое упоминание об этой реке привело к цепи походов и открытий Пояркова, Хабарова, Невельского. Поход Моск-витина стал стимулом для организации дальнейших плаваний в Охотском море.

Имя Ивана Юрьевича Москвитина увековечено на карте. Это мыс в губе Лужина, что километрах в двухстах от Магадана. Памятник Москвитину и его спутникам был поставлен в Улье экспедицией Приморского филиала Географического общества СССР, которая установила маршрут Москвитина с верховьев Май на Улью.

...Июльское ненастье в Улье — сущее бедствие. Я делаю круги по поселку, снимаю с разных сторон памятник москвитинцам и чувствую незавершенность своих впечатлений. Надо, надо пробиться вверх по Улье и потом спуститься вниз, чтобы побывать в районе древнего плотбища, где стучали топоры москвитинцев. Володя уже оборудовал моторку с хорошим тентом для плавания в дождь, как вдруг погода подарила нам небо без единого облачка.

Море еще было белесым от шторма, но открылись увалы хребтов, среди которых отчетливо виднелась широкая долина Ульи. Лавируя среди нерп, промышлявших в мутной воде, «казанка» уверенно прорывалась среди отмелей на запад к отрогам Джуг-джура. Подниматься в пору половодья вверх на веслах — значит пробираться у самого берега среди зарослей тальника, где течение потише. А тут мотор с ревом преодолевает натиск волн на самом стрежне. Навстречу несутся вырванные полой водой громадные стволы, прошлогодняя хвоя

лиственниц струится коричневыми потоками. Слева и справа надвигаются далекие еще недавно берега Часа через три, оглохшие от рева мотора, мы наконец пристали у первого крупного правого притока, прозрачные воды которого, словно синька, вливались в желто-коричневое русло Ульи...

Через два дня, вернувшись в поселок, я ждал вертолет до Охотска. Мы сидели с Володей на кожухе невесть кем брошенной здесь бетономешалки, вспоминали сплав по реке и тихо переживали дни, что подарила нам Улья. Теперь и старые лиственницы, и заросли папоротника, в которых того и гляди покажется голова медведя, и всплески хариусов в ледяных притоках — все было так же не реально, как и появление вертолета из моросящей стены, которая закрыла от нас и море, и горы, и мыс со звучным, как удар рынды, названием Нонгдан.

ОХОТСКИЕ ИСТОРИИ

Вот и Охотская «коска», где некогда стояли остроги первопроходцев. От причала охотского порта на плашкоуте СП-115 мы отправляемся к историческим местам первых поселений.

Павел Иванович Разумов, капитан, весело поглядывает на меня, щурит серо-зеленые глаза на утиный нос судна, вертит штурвал и, как истый волгарь, слегка окает.

— У нас разгрузка в основном рейдовая. С больших кораблей доставляем рыбу и разные грузы в контейнерах. Суда поменьше сами в порт заходят, конечно, в прилив...

В крошечной рубке — компас, у кормовой переборки столик с картой и инструментами, на часах скачет красная стрелка, отсчитывая секунды. Выхожу на крыло мостика. Приливная волна встречается с речным сливом, и крутые воронки сверлят пенный водораздел. Снизу вдруг прорываются тучи желтого песка, и с шипением, даже скрежетом обрушиваются на борт Разумов тренькает телеграфом — судно в балласте, и сулои надо проскочить на полном ходу... Сколько же судов выходило этим проходом в неведомое? Как же сража лись с сулоями и толчеей волн на выходе утлые парусно-гребные шитики, лодьи, боты?

Справа тянется Охотская «коска»: узкая песчаная полоска, чуть отороченная белой нитью прибоя. Вдоль нее мы идем к старому устью Охоты

Слухи о рыбных и соболиных местах, подкрепленные многими «сорочками» соболей, сделали свое дело. В 1646 году казачий десятник Семен Шелковник, ведомый Нехорошко Колобовым, тем же путем, что и Москвитин, вышел вскоре к устью реки Охоты и заложил зимовье в трех верстах от моря. Два года спустя здесь же был построен Косой острожек, положив-