Вокруг света 1984-10, страница 14

-— Сам еще не знаю, Сергей Иванович,— как можно спокойнее ответил Ромашов,— Сейчас разберемся. А у тебя буксир не оторвало?

— Цел кончик, цел! Только напряжение..

Его уже нетерпеливо перебивали в эфире капитан теплохода «Пионер Охи» Александр Русин и капитан «Ка-туни» Геннадий Барбачков.

Море свирепо ревело и грозилось на части разломить платформу. С фонарем в руке к Ромашову на мостик поднялся Самченко. С его брюк и куртки на пол стекали ручейки воды. Ромашов обрадовался его приходу. Покинув по просьбе начальника каравана главный пост, капитан не мог заставить себя улечься спать, хотя понимал, что отдохнуть ему перед вахтой совершенно необходимо. Самченко читал наугад взятую с полки книгу, когда сквозь посвисты ветра, вихрящегося за иллюминатором, услышал доносившийся снизу глухой стук и скрежет. Затем в каюте неожиданно погас свет. Самченко впотьмах оделся и, прихватив карманный фонарик, выскочил в коридор, наполнившийся голосами и гулким топотом встревоженных людей. Вниз по крутому трапу з помещение дизель-генератора бежал главный энергетик Трогин, Самченко грисоединился к нему. Едва они спустилась в машинное отделение, к&к автоматически включился с о<ши;ий в резерва второй дизельный генератор. «Оху*- беспрестанно ка-ч..аяо и по поя^ машинного зала струи-лась з о да.

—- Как она попала сюда? — выкрикнул Тропин, первым вбежавший в отсек. Он вопрошающе поводил глазами по переборке, освещенной тусклым аварийным светом, посмотрел вверх. Оглядывался по сторонам и Сам

ченко. Взгляд его уперся в провал распахнутой наружной двери, сорванной с запоров. С главной палубы в него врывалась белая пена.

Водой окатило распределительный щит и замкнуло контакты,— мелькнула у капитана догадка.

Все трое кин/лись к выходу и с трудом заперли дверь надстройки дрожащей и вибрирующей под лавиной шквала.

— Я — наверх! —тяжело переводя дыхание, крикнул электрикам Самчен-ко.-— Поскорее дайте свет на палубу. Там боцман с ребятами.

Их капитан увидел в последний момент, когда закрывали злополучную дверь.

Самченко бросился на главный пост.

— Сейчас дадут свет, Александр Алексеевич. Немного распредщит подмочило и выпрямители радиостанции. Остальное в норме. У тебя тут как? Что поступило с буксиров?

— Дрейфуют...— ответил Ромашов. При слабом свете его лицо казалось совершенно белым, а усы угольными.— На канатах натяжение предельное. У «Катуни» что-то не совсем ладно с буксирной лебедкой,— неохотно выкладывал он последние новости.

— Ничего, у них трос будь здоров, семидесятимиллиметровый. Выдержит! — заверил Самченко.

В рубке вспыхнули лампочки.

— Молодцы ребята, быстро сработали,-— отозвался Ромашов.

Сразу же множество огней осветили конструкцию буровой вышки, на опоре замигал световой маяк, посылая в пространство опознавательный знак «Охи» латинскую букву В. Один за другим на мостик поднялись все штурманы. Пришел на дежурство синоптик Акимов. Последним вошел старший помощник

капитана Виталий Кузьмич Дрючин. Он доложил, что его штормовая группа обнаружила по правому борту трещину шириной в двести миллиметров. Через нее, как через воронку, гуляющая по палубе вода устремляется в пустые балластные танки, которые поддерживают сейчас на плаву буровую. Дехтяр и матросы будут накладывать на брешь стальную латку. Лист и сварочный аппарат уже приготовлены. Команда выжидает удобный момент.

— Его не будет, Виталий Кузьмич,— прервал старпома Акимов.— По крайней мере, до утра.

Самченко и Ромашов переглянулись. Оставаться с таким серьезным повреждением в корпусе до утра они не могли. Не имели права.

— Виталий Кузьмич, заделайте трещину как можно скорей! — жестко приказал Самченко.

Дрючин ушел. «Оха» продолжала штормовать, беспрестанно черпая ледяные валы то одним, то другим бортом. Под напором ветра торчащие над палубой опоры платформы кренились, скрежетали, готовые рухнуть в пучину. Штормовая группа, облаченная в гидрокостюмы и спецовки, упорно работала на открытой палубе, над трещиной. Волны накрывали людей с головой, сбивали с ног. Механики запустили насосы и стали откачивать воду из танков.

На короткое время ветер стих, лучи прожектора стало прошивать нитями снега. Почудилось, что в погоде наступил перелом. Но шторм лишь готовился к новой атаке. Вода шла стеной, не давала варить. Надо было закрывать каждый пятачок заплатки, и последний шов электросварщик Виктор Тимащук накладывал под живым шатром: став на колени в кружок и обхватив друг друга за плечи, команда прикрывала сварщика от волны своими телами.

А шторм свирепел. Акимов сказал, что ветер с порывами может достигнуть сорока метров в секунду. И все равно казалось, что самая большая опасность позади. Самченко и Дрючин пошли переодеваться. Акимов, Ромашов и Сидоренко остались на мостике Капитан-наставник смотрел в окно. Снежный заряд перекрасил в один цвет конструкции буровой вышки, стрелы подъемных кранов, зубчатые рейки опор. Обледеневшими белыми нитями свисали в центре вышки тросы главной буровой лебедки. Ромашов думал о Самченко. Ему нравилось его волевое лицо, ему импонировала прямота капитана и непринужденность в разговорах.

Переваливаясь через кипящие гребни, «Оха» стонала и скрипела. В штормовом водовороте ее несло на восток. Ромашов посмотрел на анемометр. Отсчет опять поднялся на несколько делений. В ту же минуту он почувствовал, как платформу сильно качнуло. И тут перед ним, как на арене цирка, в лучах прожектора распахнулись широкие створки ворот буровой вышки. От неожиданности Ромашов оторопел:

12