Вокруг света 1984-11, страница 22

нартами давай, быстро!.. А вы стойте тут, вещи будете принимать.

Ничего никому не объясняя, Иван Дмитриевич прыгнул на крышу склада-палатки, едва выступавшую над сугробами, и начал бить по ней пешней. Тут только все поняли, что он хочет прорубить дырку и через нее попытаться спасти вещи, пока льдины не разъехались. Это гораздо быстрее, чем откапывать дверь.

Через несколько минут Папанин уже был внутри склада. На лед полетели мешки с одеждой, коробки с патронами, сапоги, валенки. Тюки успели подмокнуть и ощутимо потяжелели. Иван Дмитриевич скинул меховые рукавицы, оставшись в шерстяных перчатках. Он не замечал даже, что стоит в воде. Руки быстро закоченели и стали «гореть», пальцы гнулись с трудом. Вода быстро прибывала. Папанин поднялся на ящики, продолжая выталкивать тюки через отверстие на крышу склада. Сам потом вылез с трудом, и ветер чуть не сбил его с ног.

Кренкель, Ширшов и Федоров загрузили нарты и, напрягая все силы, вчетвером потащили к палатке.

Временами ветер затихал, и казалось, что полярная ночная мгла расступалась, редела. Низко проносившиеся сплошные тучи местами рвались, и в неровном просвете мерцали звезды. Иван Дмитриевич мечтал сейчас только об одном — о куске чистого неба. Узнать, где они находились, было необходимо, чтобы при первом же затишье передать координаты на «Мур-манец», с которым из-за плохой погоды уже несколько дней фактически не имелось связи.

Кое-как тяжелые нарты подтащили к мачте антенны, стоявшей примерно на середине ледяного поля.

— Сделаем передышку? — крикнул в самое ухо Папанину Кренкель. Тот согласно кивнул...

В ледяной прихожей, одновременно служившей и кухней, при мерцании гирлянды лампочек для карманного фонаря стянули мокрые сапоги и вошли в палатку. Так было заведено с первого дня дрейфа — в жилом помещении находиться в обуви запрещалось. Иван Дмитриевич задержался на кухне, чтобы зажечь тусклый примус и приготовить еду, да посытней — устали все, а силы еще понадобятся, он это чувствовал.

Папанин уменьшил пламя примуса и шагнул в палатку.

— Женя,— позвал он Федорова', который дремал, сидя на мешке,— ты заметил, что облачность уже не сплошная, просветы появились? Попробовал бы определить, где мы находимся.

Федоров быстро поднялся и вышел. Оставшиеся в палатке молчали, но каждый думал об одном — удастся ли им продержаться до прихода ледоколов «Ермак» и «Таймыр». План снятия полярников со льдины заранее был разработан во всех деталях, но погода, види

мо, да и создавшееся положение внесут определенные коррективы.

На этот раз Женя задержался в своей обсерватории несколько дольше. Когда же он стремительно вошел в палатку, лицо его выражало крайнее удивление и даже растерянность.

— Товарищи, шторм, можно сказать, отбросил нас на сто двадцать миль к юго-западу...

РАЦИЯ РАБОТАЕТ...

Путь себе они освещали фонариками. Взвихриваемый ураганным ветром снег метался в размытом, мутном луче, выхватывая лишь у самых ног пятачки тверди и черных промоин. За дальней мачтой антенны, где-то метрах в тридцати от палатки, обнаружили еще одну трещину. Ею теперь ограничивался лагерь с востока. Но в эту ночь она явилась не единственной «находкой» зимовщиков. Предательские черные полосы воды змеились во все стороны по ледяному полю. Оно медленно, но верно расползалось на куски. Мощная зыбь тяжелой воды колыхала «берега» трещин, раскачивая и дробя их.

Вернулись измученные, побросали задубелые на морозе кухлянки в прихожей. Заниматься ими не было ни сил, ни времени. Отдыхали молча, кто сидя, кто лежа.

— Так что будем делать, Иван Дмитриевич? — подал голос Кренкель.

— Спать,— пробурчал Папанин,— хотя бы до рассвета...

Но и короткого времени для отдыха им не было отпущено. Натужно заскрипела палатка, скособочилась, раздались глухие удары и знакомый уже, вызывающий нервный озноб сухой треск. Внизу, прямо под ногами. Все вскочили.

— Кренкель и Ширшов остаются здесь,— приказал Папанин, нахлобучивая шапку,— Женя со мной...

Но ушли они недалеко. Лишь перешагнули порог палатки и очутились в прихожей, ноги ожег холод ледяной воды. Ясно видна была черная нить трещины, уходившая под палатку.

— Кажется, нам придется сегодня праздновать новоселье,— пошутил Папанин, хотя вид у него был озадаченный.— Как говорится, собирайте вещи. Пока перейдем в авиационные палатки, а завтра посмотрим.

Легкие шелковые палатки дрожали под ударами метели. В одну занесли радиоаппаратуру, другую определили для жилья.

В свистопляске пурги льды крутило, как во время ледохода на реке. Твердь под ногами становилась все более неустойчивой. Иногда треск крошащегося льда перекрывал завывание ветра. Глухие удары следовали один за другим, сотрясая ломавшееся на куски ледяное поле. Качка стала усиливаться, и все поняли, что льдина уменьшилась еще на значительную часть. Но именно в той стороне находились две базы — с горючим и продовольствием.

Они успели вовремя, образовавшаяся только что трещина отрезала сразу обе базы. На обломке льда уплывала гидрологическая лебедка, на другом — указатель ветра.

— Черт с ней,— закричал Папанин, удерживая Ширшова, пытавшегося спасти лебедку,— горючее и харчи выручать надо.

Через час на небольшом куске льдины, испещренной зигзагами трещин, рядом с палатками сгрудились бидоны с продовольствием, нарты с оборудованием, два клипер-бота и байдарка...

В жилой палатке повисло тягостное молчание. Сидели на мешках и тюках не раздеваясь, в полной боевой готовности. Папанин ожесточенно курил, думая, как бы сообщить о создавшемся положении на «Мурманец». О том, чтобы поставить шестидесятиметровую антенну, нечего было и думать, обитаемая площадь уже не позволяла.

— Ну что, Эрнст,— взглянул он на осунувшегося, обросшего Кренкеля,— без связи нам не обойтись.

Но тот словно и не слышал его, уставившись в пол и глубоко затягиваясь папиросой. Так и сидел он минут десять, но вот лицо его оживилось. Кренкель легко поднялся, надвинул шапку на лоб и торопливо вышел из палатки. Неужели осенило и есть выход?..

Иван Дмитриевич прислонился к стене и закрыл глаза. Сейчас он думал о своих товарищах, с первого дня уверенный, что иных для полярной экспедиции и быть не могло. Петр Ширшов и Эрнст Кренкель — челюскинцы. Именно им впервые выпало на долю вынужденное двухмесячное дрейфование на льдине. ^ Даже не дожидаясь просьбы Ширшова, Папанин включил его в состав экспедиции. Кренкель же был настолько популярен среди полярников и вообще в стране, что без него дрейф СП-1 и не мыслился. А самый молодой, Женя Федоров, вместе с ним зимовал на Земле Франца-Иосифа. Задолго до весны 1936 года, когда утвердили экспедицию на Северный полюс, Папанин уже знал, кто, если она состоится, станет ее членами.

— Товарищ начальник, рация работает!

— Иван Дмитриевич, хватит спать,— с упреком проговорил Ширшов.

Папанин встрепенулся, открыл глаза. Все сидели вокруг ожившей зеленоглазой рации.

— Ничего сверхъестественного,— видя его изумление, объяснил Кренкель,— я поставил временную мачту на соседний кусок льдины и натянул антенну. Так что можно передавать.

— Тогда обсудим текст радиограммы,— подсаживаясь к ним, радостно проговорил Иван Дмитриевич,— чтобы ни одного лишнего слова, а то перепугаем Москву. Предлагаю такое содержание. В районе станции продолжает разламывать обломки полей протяжением не более семидесяти метров. Трещины от одного до пяти метров, разводья до пятидесяти. Льдины взаим

20