Вокруг света 1984-11, страница 63
ИГОРЬ РОСОХОВАТСКИЙ И СНЯТЬ СКАФАНДР... Фантастический рассказ Из более чем ста видов мурен не которые обитатели тропических ши рот достигают, по рассказам, трехметровой длины, но обычные их раз меры — около метра при весе до шести килограммов. Встречаются и совсем малютки, не превышающие в длину десяти сантиметров. Основную пищу мурен составляют вовсе не зазевавшиеся подводные пловцы, а рыбы, крабы и головоногие моллюски, которых хищницы подстерегают в засаде — подводных гротах, расщелинах скал. Лишь для одной рыбки делает исключение ненасытная мурена. Дружелюбно разевает она свою опасную пасть, когда губан лаброидес вплывает в нее, чтобы почистить зубы змееподобной рыбине... Сами мурены нередко попадают на стол жителям средиземноморских и тихоокеанских стран. Мясо некоторых видов этого семейства (кстати, мурен вместе с угрями выделяют в один отряд угреобразных) очень нежное, его по достоинству оценили еще гастрономы Древнего Рима. Предрассудки, связанные с ложными представлениями о вреде мурен, стали причиной их повсемест ного истребления в Средиземноморье. В результате в ряде районов появились явные признаки наруше ния биологического равновесия — увеличилось число больной рыбы, сократились уловы лангустов и других промысловых ракообразных. Ну а как же легенды о кровожад ных хищниках, дошедшие до наших дней благодаря Плинию Старшему? Оказалось, что тех знаменитых мурен, которые питались мясом рабов, месяцами готовили к новой для них роли людоедов: держали впроголодь, дразнили и специально при учали к запаху крови... Зелено-голубая планета очень напоминала нашу Землю, но можно было предположить, что ее флора и фауна таят немало сюрпризов. Едва затих рев тормозных двигателей, из ближайшей рощицы выскочили несколько проворных двуногих существ и направились к моему космокатеру. Они бежали почти как люди, но при этом вихлялись и высоко подпрыгивали, хотя на их пути не наблюдалось никаких видимых преград. Движения аборигенов были неразумно расточительны — они расходовали в несколько раз больше энергии, чем требовалось для преодоления пути. Неслыханная удача для астронавта! Наконец-то! После стольких скитаний и неудач... Я откинулся на спинку сиденья, зажмурился. Вот сейчас настанет миг, к которому я так долго готовился. Секунда — и я вступлю с ними в контакт... Аборигены — они были раза в два меньше землян — что-то кричали. Речь их, доносившаяся из динамиков, состояла из звуков, модулированных на высоких частотах, отдельных слов в ней как будто и не было. Правда, иногда мне чудились слова родного языка, слитые в немыслимые сочетания вроде: «Давай-цуркипалкиуйдидуракаганажми...» Аборигенов становилось все больше, они вплотную приблизились к космокатеру. Я почувствовал легкие толчки — это они, по-видимому, исследовали корабль. Толчки становились все ощутимее — хозяева планеты были явно не из робких или чересчур деликатных. Через минуту корабль уже раскачивало как в бурю, затем послышались удары и треск пластмассы. «Однако исследования принимают угрожающий оборот»,— подумал я, увидев, как рухнула мачта дополнительной антенны. А когда зашатались кронштейны — держатели солнечных батарей, я не выдержал и включил защитное поле. Отброшенные от космокатера, аборигены, однако, не разбежались, а снова бросились на штурм. Одни пытались достать корабль палками, другие бросали в него камни. Из динамиков внешней связи слышался все тот же сплошной рев: «Давай-цуркипалкинажмидуракагаей...» Я понимал, что это может продолжаться достаточно долго... Как говорил мой первый командир, «высший профессионализм — выбрать момент риска». Я открыл аварийный люк и выскочил из корабля. Наступающие несколько растерялись, отпрянули. Я показал жестами, что пришел с миром. Представьте мою радость, когда они будто бы поняли мои знаки, окружили меня, стали ощупывать скафандр, дергали, галдели, тыкали в него палками. Некоторые влезали друг на друга, пытаясь достать до шлема. Особенно неистовствовал один из них — худенький, порывистый, собранный словно из одних пружинок. В одной руке он держал длинную палку, в другой — короткую. Он поддевал длинной короткую и подбрасывал ввысь, заговорщицки глядя на меня, словно это нелепое манипулирование палками могло иметь какой-то особый, понятный мне смысл. Затем абориген стал предлагать мне то длинную, то короткую палку. Он явно хотел, чтобы я повторил его движения. Более того, он действовал так уверенно, будто нисколько не сомневался, что я знаю, зачем это нужно, и немедленно начну ему подражать. Видя, что я слабо реагирую на его предложения, он забежал сзади, с необычайным проворством ухитрился влезть мне на плечи и стал заглядывать в лицо, одной рукой держась за мой шлем, а второй непрестанно размахивая палкой и что-то выкрикивая. Звуков я не разбирал, так как аборигены успели сломать антенну на шлеме. В конце концов ему надоело жестикулировать, он бросил палку и начал елозить рукой по скафандру, нащупывая защелку шлема. Я перехватил его руку и сильно сжал. Он искривился от боли, но защелку не отпустил. Так мы продолжали бороться, и при этом он все время что-то выкрикивал. Конечно, я мог бы легко сбросить его с плеч, разбросать остальных и вернуться в корабль. Но об этом стыдно было даже думать. Встретил разумных существ, и так легко отказаться от контакта? И я решился на отчаянный шаг. Сам открыл защелку, отбросил шлем за спину. И сразу же «давайциркипалкиа» стихли. — Почему ты так долго не приходил ко мне? — Абориген прижался ко мне, заглядывая в лицо, я почувствовал его теплое дыхание. И вдруг я узнал его! Я догадался, куда попал и что это за планета... Это планета детства! Она находилась там же, где я ее когда-то оставил. Ее координаты не изменились, да и сама она осталась прежней. Это я отдалялся от нее. Отдалялся — и, как оказалось, приближался — по спирали. И вот настал момент совмещения. Именно в этот миг я понял, почему мне так трудно бывает ладить с сыном, почему всем взрослым нелегко понять собственных детей. Словно мы живем на разных планетах, в разных цивилизациях. Чтобы наладить контакт, надо точно выбрать миг совмещения и... не побояться снять скафандр. 61 |
