Вокруг света 1985-07, страница 32

шом холле. Устало помолчали. Устало поглядели друг на друга. И вдруг неожиданно рассмеялись — Игорь сделал забавное движение руками, изображая поехавшую машину. Как выяснилось, таким движением всегда сопровождал посадку в микроавтобус плохо говоривший по-русски Лудови-ко.

Посмотрев в зал, где разместилась их выставка, ребята вспомнили вот о чем:

— На Кубе-то ведь у нас тоже была выставка.

— Неужели успели так быстро подготовить картины?

— Нет,— покачал головой Сергей.— Выставка из привезенных работ, московских. Правда, открылась она не в запланированное время, не с самого начала нашего пребьюания на острове, а лишь в конце. Мы после выставки пригласили к себе в гостиницу молодых кубинских художников, много было разговоров, споров — так сказать, по теории искусства. А в конце беседы предложили устроить конкурс — за сорок минут нарисовать карандашные портреты: мы — кубинцев, а они — наши.

Послышались шаги на лестнице. Игорь выглянул:

— Идут. Много. Что-то скажут... Пошли в зал, что ли. Встанем у картин, за реакцией понаблюдаем.

— Что мы будем стоять у картин, как будто сами экспонаты? Во-от сюда и сядем, на людей поглядим, посмотрим...

— А если кому понадобимся, пусть подойдут. Табличку напишем — «Авторы» и не двинемся с места.

Ребята уселись за стол, под пейзажами (Гавана ночная и Гавана полуденная, море, люди, дома, снова море) — напротив портретов. В какой-то момент лица на портретах и лица живых кубинцев перемешались, высокие темнокожие студенты радостно бросались к картинам, громко переговаривались, буквально впивались глазами в портреты своих соотечественников.

Маленькая девушка в ярком платье цвета морской волны угадала в ребятах по заинтересованным взглядам авторов картин, подошла:

— Вы знаете, я уже почти год не была дома. И так приятно здесь, в Москве, увидеть Кубу... По-моему, вот того человека я знаю, он ведь работает в Союзе молодых коммунистов? Словом, очень-очень похоже, будто на Кубе побывала,— и улыбнулась застенчиво.

Следом за Катюшкой — так назвалась девушка — подбежал высокий молодой человек:

— Добрый вечер. Я — Алехандро Аросарена Джонсон, из МИИТа. Почему вы нарисовали столько людей, а непонятно, кто из них чем занимается. Скажем, ясно, что тот человек в шляпе — крестьянин, а вот это кто? — Он энергично взмахнул рукой в сто

рону портрета немолодого человека с усталыми глазами.

Сергей, на чью картину показывал кубинец, неторопливо поднялся, подошел к окну.

— Ну а как вы думаете, чем он занимается? Попробуйте рассказать о нем.

Алехандро перестал жестикулировать, задумался на минуту. Неторопливость Сергея несколько охладила его пыл, и он уже спокойно, рассудительно произнес:

— Наверное, рабочий. Только что отошел от станка...

— Правильно. Так это и было. Он отошел, и я его тут же зарисовал.

— А скажите,— снова загорелся Алехандро,— этих девушек вы рисовали в Тропикане?

— Да, в Тропикане. Сначала мы думали, что они не разрешат себя рисовать — мало ли почему, а они бросили репетиции, переодевания, столпились вокруг, щебечут: «Теперь меня, меня рисуйте!»

Коля с Игорем тоже, видимо, вспомнили этот случай.

— Да уж,— сказал Коля.— Стоило нам остановиться — моментально толпа вокруг собиралась, будто оценивали — похоже или нет. Вспомни, Игорь, как ты рисовал портрет Кари, поэтессы, которая нас сопровождала в провинции Пинар-дель-Рио. Столпились, ахали, изумлялись, причем непонятно чему — качеству работы или красоте Кари.

— А помнишь случай в Сантьяго-де-Куба? — проговорил Сергей.— Входит к нам в автобус человек с двумя маленькими дочками. Я сразу заинтересовался ими — очень своеобразные лица были у малышек, к тому же я тогда детскую серию рисовал. Позвольте, обращаюсь к отцу, нарисовать ваших дочек. А он мне вдруг по-русски отвечает, мол, пожалуйста, рисуйте. Мы потом заходили к нему в гости, оказалось — он скульптор, учился в Ленинграде. И не упомнишь, сколько всяких встреч было на Кубе за эти полтора месяца...

Действительно, в калейдоскопе поездок, впечатлений трудно запомнить всех людей, с которыми сводила судьба. Но по работам ребята мгновенно возвращались памятью на остров, а нарисовать, написать они успели очень, очень многих.

Коля подошел к портрету девочки в пестром платьице, как сказал Игорь, дочки повара из гостиницы в Вараде-ро:

— Вы знаете, отец этой девочки приготовил на мой день рождения настоящий русский стол: те гости, которые бывали у нас в стране, вспомнили Россию. После ужина пошли на берег моря — в Варадеро превосходные пляжи — и долго гуляли, звездами любовались...

Зал опустел, и гости и хозяева разошлись по домам, а мы отправились

А. СОЛДАТОВ. «Портрет школьницы из провинции Пинар-дель-Рио».

И. НАСКАЛОВ. «Гавана. Городской пейзаж».

в мастерскую, в институт. Несмотря на поздний час, ребята собирались еще поработать, как, впрочем, и в любой другой день. Боярышни уже не было. Пусто, тихо, разные лица смотрели со студенческих холстов. Поставлена пластинка печальной музыки на купленный в складчину проигрыватель,— и тут я увидела то самое сокровенное, над чем работают в вечерние часы ребята.

—«Злато слово Святослава» — вот полотно, которое я хочу написать,— сказал Сергей.— Пока есть только эскизы в багряных, неспокойных тонах. Как-то все обернется на большом холсте?..

Коля показал эскизы картин, написанных по мотивам поэмы «Медный всадник».

Игорь же показывать ничего не стал, зато рассказал, что ведет дневниковые записи — «как и всякий думающий человек у нас — и о жизни, и об искусстве». Вспомнила его работы на выставке — резкие, мне показалось, жесткие.

— Работать надо постоянно,— заявил Сергей.— Эти вечерние часы для нас, когда мы наедине с собой, со своими мыслями остаемся, отличная школа. Школа раздумий, так сказать. А технику отрабатываем днем, во время занятий. Кстати, прекрасная школа у нас будет на фестивале, когда мы станем работать в Мастерской портрета. Приглашать людей — и писать, писать их лица.

— Может, наконец осуществится твоя идея о совместном творчестве,— произнес Николай,— Напишете ту картину, которую на Кубе ты предлагал делать в содружестве с кубинскими художниками. Сергей задумал триптих: левая часть его — яркие краски карнавала в Гаване; в центре — корабль, плывущий по огненному морю, нагруженный памятниками архитектуры всех народов, а справа — Москва, светлые краски утра фестивальной Москвы. Но на Кубе все как-то времени не хватало. Не знаю, как на фестивале со временем будет, но в принципе, по-моему, идея заманчивая. А вообще, конечно, нам очень хочется летом писать портреты самых разных людей; принимать гостей и приобретать новых друзей — с кистью и палитрой в руках...

Н. СИДОРОВ. «Развозчик воды».

Н. СИДОРОВ. «Портрет художника Лудовико».

30