Вокруг света 1987-04, страница 38

Вокруг света 1987-04, страница 38

детстве я мечтал стать полярником и с жадностью накидывался на каждую книгу об Арктике и Антарктике. Одной из первых были записки Джеймса Росса о плавании в южные широты на судне «Эребус» в 1841 году — плавании, во время которого участники экспедиции видели извергавшийся среди льдов вулкан. Моряки назвали его Эребу-сом — в честь своего парусника. Полярника из меня не получилось, но профессия, которой я стал в конце концов заниматься, доставляла мне не меньше радостей, чем сулило воображение.

Я успел забыть о корабле «Эре-бус» моего детства, как вдруг в одной научной статье натолкнулся на упоминание о вулкане Эребус. Там говорилось, что его магма состоит из уникальных материалов — кени-тов, тех же, из которых сложена гора Кения, только в расплавленном состоянии. Эребус, единственный на Земле действующий вулкан, питаемый подобной магмой, являл собой геологическую причуду, и Антарктида вновь привлекла мое внимание. Пусть время Великих географических открытий миновало — что с того? Ледяной континент оставался широким полем для научных исследований и во второй'половине нашего века.

Меня всегда увлекала экспедиционная работа, в которой добывание крупиц нового сопряжено с испытанием в экстремальных условиях физической стойкости человека, его выдержки и воли. Употребляя вошедшее в моду слово «экспедиция», я не имею в виду псевдонаучные путешествия, получившие сейчас такое распространение благодаря развитию современных средств транспорта и стремлению людей оказаться подальше от городского шума, вырваться из плена бытовых удобств.

Моя идея свидетельствовала об изрядной доле наивности. Вулканолог в Антарктиде?! С равным успехом можно было хлопотать о полете на Луну.

Тем не менее в 1959 году промелькнул лучик надежды. Меня пригласили посетить только что построенную геотермальную электростанцию в Новой Зеландии, и один из вечеров я провел в доме покорителя Эвереста Эдмонда Хиллари, который за год до нашей встречи пересек Антарктиду на собачьих упряжках. Разговор зашел об Эре-бусе, и мы без ложной скромности сошлись на том, что если кто и может осуществить в связке первый спуск в кратер легендарного вулкана, так это двое людей, сидящих сейчас у уютно потрескивающего камина. «Решено!» — воскликнули

Окончание. Начало см. в № 3.

мы и решили тут же взяться за дело. Но затем бесчисленные препятствия, неизбежно возникающие при попытке снарядить любую экспедицию, скучные мелочи — получение разрешений, выбивание кредитов, неотложные обязательства, не говоря уже о расстоянии в 20 тысяч километров, отделяющем Окленд от Парижа, а также моем возрасте, с каждым годом напоминающем, что намеченное предприятие рискует превратиться в авантюру,— все это постепенно погасило пыл. И я похоронил проект, как уже случалось не раз.

Прошло пятнадцать лет (мне исполнилось пятьдесят восемь), но, к счастью, сердце работало как у тридцатилетнего, как вдруг я получил письмо с ошеломляющим предложением: молодой новозеландский геолог Фил Кайл, побывавший на Эребусе, где со спутниками пытался спуститься в кратер, приглашал меня на следующий год возглавить новую попытку!

На мысе Ройдс греет солнце. Я стою на базальтовом поле. Темное пятно, зажатое между спускающимися с Эребуса ледниками и ровным припаем, выглядит какой-то нелепицей среди сверкающей безбрежной белизны. Впрочем, сам факт, что я оказался в Антарктиде, с трудом укладывается в сознании.

Я не любитель паломничеств к «святым местам». Прошлое для меня служит лишь отправной точкой для броска в будущее. За долгие годы я ни разу не отправился куда-

то лишь потому, что там жил великий человек или произошло достославное событие. Если мне случалось попасть в Арль, то не затем, чтобы благоговейно постоять у дома, где писал Ван Гог. Хотя для меня Ван Гог...

Не могу понять, что нашло на меня на сей раз,— захотелось непременно побывать на мысе Эванс, откуда вышел к Южному полюсу Скотт, и на мысе Ройдс, где сохранился базовый лагерь Шеклтона. Я привез с собой книгу Эрнеста Шеклтона «В сердце Антарктики», чтобы перечитать еще раз, как проходило первое восхождение на Эребус в марте 1908 года, как выглядел тогда кратер и что в нем увидели члены экспедиции. Сдержанность повествования, характерная для подлинных исследователей, не мешала понять, каких трудов стоило им это предприятие.

И вот передо мной хижина Шеклтона. Я намеренно остался в одиночестве — мои спутники отправились на мыс Крозир смотреть императорских пингвинов, единственных обитателей этих негостеприимных берегов. Жилище осталось точно таким, каким было шестьдесят пять лет назад. Снаружи хижина обложена как бы второй «стенкой» из ящиков с консервами, изготовленными в 1907 году. Мясо, бобы, варенье, фрукты в сиропе...

Хижина Роберта Скотта, построенная три года спустя на мысе Эванс, в восьми милях к югу, сохранилась в естественном полярном «леднике» столь же хорошо.

Отсюда, из этих двух хижин, выступили— из одной в 1908-м, а из