Вокруг света 1988-06, страница 33

сказал я себе, должен был смотреться Афон три тысячи лет назад, когда свободный от продуктов деятельности современного человека воздух был несравненно чище. Наверное, в ту пору возможности глазомерного плавания намного превосходили нынешние. Мы можем лишь догадываться, с какого расстояния мореплаватели были способны в прозрачном чистом воздухе распознавать характерные приметы далекой суши. Ныне только в очень редких случаях, когда над Эгейским морем застаиваются большие объемы холодного воздуха, возникают условия, при которых над горизонтом отчетливо различаются объекты, удаленные на тридцать-сорок миль. Во времена же Улисса рулевой мог видеть очередной ориентир раньше, чем за кормой исчезал из поля зрения предыдущий.

Острова Эвбея и Андрос разделяет пролив Кафирефс, сама природа здесь благоприятствует кораблям, идущим на юг. Большая глубина, хорошие сухопутные ориентиры по обеим сторонам и, главное, мощное течение, влекущее судно даже при слабом ветре. Что до нашего «Арго», то преобладающий северный ветер еще прибавил в проходе между островами, и мы резко помчались вперед. Наша маленькая двадцативесельная галера вела себя отменно, лихо перемахивая почти с предельной скоростью через гребни волн. Весь корпус ее кряхтел и содрогался. Как раз в эти минуты я попросил передать мне оливкового масла — очень уж велика была нагрузка на двойное рулевое весло. Глядя через борт, я видел, как лопасти вибрируют под натиском стремительного потока воды. Напор был так силен, что прежняя смазка выступала на поверхности кожаных ремней каплями жирного пота. А без хорошей смазки рулевые весла застревают и вполне могут сломаться, если галера вдруг круто рыскнет.

Недостатки такелажа ставили предел скорости, которую могли развивать древние суда. Мореплаватели располагали малонадежными шкотами из ремней или грубого волокна, парусами из хлопчатобумажной или льняной ткани. Металл был так дорог, что его использовали в конструкциях очень редко, а то и вовсе не применяли. Капитанам постоянно приходилось быть начеку: внезапная поломка могла стать пагубной для корабля. При идеальной погоде галера могла проходить шесть-семь миль в час, как это делал «Арго» в проливе Кафирефс. Но лишь только сила ветра и волн превосходила прочность веревок, паруса и рея, следовало спешить в укрытие и ждать — когда по нескольку дней, а когда и недели. Существенной роли это не играло. Моряки предпочитали пройти один день с предельной скоростью, чем преодолевать ту же дистанцию в несколько приемов. Так что в древности галеры продвигались рывками; впечатляющие стомильные однодневные переходы чередовались с долгими периодами ожидания. Очевидно, именно такой распорядок «постояли-поехали» определял движение Улисса и его флотилии, а вовсе не равномерный ход день за днем, какой представляется многим комментаторам.

Развалистый бег «Арго» через пролив Кафирефс вызвал у бедняги Назыма острейший приступ морской болезни. Свернувшись в клубок, с закрытыми глазами, он уныло лежал на скомканном парусном мешке, смахивая на несчастную зверушку. Мы особенно сочувствовали ему потому, что накануне вечером, когда «Арго» стоял на якоре в заливе у порта Скирос, Назым приготовил нам из овощей, риса и рыбы бесподобное блюдо, приправленное лимонным соком, однако сам отведал лишь самую малость.

Рыбу поймал Дерри, самый молодой член нашей основной команды. Открытое лицо, невинные голубые глаза и мягкий ирландский акцент сделали Дерри мишенью для подковырок, которые он воспринимал с неисчерпаемым добродушием и спокойной широкой улыбкой. В Стамбуле я пополнил снаряжение «Арго» легкой рыболовной сетью, поскольку хотел проверить, могла ли команда галеры в долгом плавании кормиться за счет улова. Дерри неосторожно проговорился, что дома как-то раз помогал ставить сети на лосося в устье Шаннона, и мы тотчас назначили его официальным рыболовом, а один турецкий эксперт объяснил, как пользоваться новой сетью. Скудные уловы Дерри быстро внесли ясность, почему в древних текстах так мало говорится о рыбной ловле для пропитания. Каждый вечер, когда «Арго» бросал якорь, Дерри ставил сеть в каком-нибудь подходящем месте поблизости от галеры, а на рассвете спешил извлечь из воды добычу, пока нас не опередили какие-нибудь хищники. Итоги всегда были мизерными — несколько мелких рыбешек, один-два угря. И не меньше двух часов уходило на то, чтобы выпутать рыбешек из ячеи, отцепить судорожно вцепившихся в сеть креветок, отделить водоросли, умертвить ударами камня ядовитых морских ершей, останки которых затем отправлялись за борт. Даже с учетом сильного истощения запасов рыбы в Средиземном море, которое отчасти компенсировалось совершенством нашей нейлоновой сети, было очевидно, что рыбная ловля вряд ли могла удовлетворять потребности голодной команды галеры. Кулинарных способностей Назыма едва доставало на то, чтобы, используя жалкие уловы, придать блюдам легкий привкус рыбы.

Когда мы 11 июня подошли к острову Спеце, нас уже ждали. За нашим продвижением следил Василис Делимитрос — тот самый неулыбчивый и скупой на слова гений кораблестроения, который полтора года назад построил «Арго» в своей развалюхе мастерской на берегу старой гавани Спеце. Когда я, обогнув маяк, направил «Арго» в столь памятный залив, у меня было такое чувство, словно галера возвращалась домой. Ничего не изменилось: то же скопище современных крейсерских яхт у пирса; пестрая череда стапелей с судами, подлежащими ремонту; пришвартованный носом к пристани неказистый паром с опущенными сходнями; вереница причалов. Никто не обратил особого внимания на тихо скользивший по воде «Арго». Команда уже приготовилась швартоваться, как от

одной из пристаней отвалила моторная лодка и помчалась прямо на нас.

— Все в порядке, мистер Тим? Василис ждет вас! — крикнул, восторженно махая рукой, стоящий в лодке человек в желтой фуфайке.

Это был Мимас, помощник Василиса.

«Арго» покрыл последнюю сотню метров. Глядя на сарайчик на скале, я улыбнулся: с одного края крыши красовался большой греческий флаг, с другого — большой ирландский вымпел. Василис вывесил приветственные сигналы. А вот и сам он стоит на шатком пирсе — прямой коротыш с вьющимися седыми волосами, в старых джинсах и поношенном синем свитере, руки сложены на груди, голова слегка наклонена набок, чтобы лучше видеть, как его творение грациозно подходит к причалу. Я знал, что сейчас Василис проверяет взглядом состояние галеры, оценивает, как она слушается руля. Ведь мастер не видел «Арго» с тех самых пор, как судно пятнадцать месяцев назад покинуло остров, направляясь в Черное море.

— Отдать кормовой якорь!

Послышался громкий всплеск: Дерри

выполнил команду. Мы пришвартовали «Арго» бортом к причалу, и я поспешил сойти на берег, чтобы поздороваться с Василисом.

— Привет, Василис! Как дела? Как она тебе нравится? — Я указал на галеру.— У нас полный порядок. Она в отличном состоянии.

Он крепко пожал мою руку, не в силах говорить от волнения, наконец вымолвил:

— Добро пожаловать, капитан. Сегодня гостишь у меня!

Но, конечно же, больше всего Василису хотелось осмотреть «Арго». Он вложил в строительство галеры всю душу, использовал приемы древних корабелов, соединяя доски при помощи сотен шипов и гнезд. Опираясь на многолетний опыт деревянного судостроения, Василис трудился с таким знанием дела и упорством, что справился с задачей за неполных шесть месяцев, хотя специалисты предупреждали меня, будто бы понадобится не один год. Больше того, специалисты подразумевали, что на строительстве будет занята бригада корабелов, а Василис работал один, только Мимас помогал ему, поднося материалы и подавая инструмент.

Как только завершился приветственный ритуал и Василис посчитал, что приличия соблюдены, он приступил к осмотру. По его команде Мимас сбегал за небольшим молотком, и Василис пошел вдоль судна от банки к банке, простукивая каждый шпангоут. Тук-тук-тук — отдавалось в обшивке. Дойдя до кормы, он повернулся и зашагал ко мне.

— Этот, этот, этот! — объявил он, коснувшись на ходу трех шпангоутов.— Вот эти заменены.

Василис был прав. По одному лишь звуку он сразу распознал шпангоуты, которые отремонтировал турецкий корабел Хакки в Стамбуле.

На следующее утро я попросил команду полностью разгрузить «Арго», чтобы Василис мог проверить все до самого киля.

— Он в полном порядке,— заверял я