Вокруг света 1988-07, страница 42

ватории была совершенно неподвижна. «Арго» лежал на ней, точно игрушечный кораблик в ванне. Не считая узкого входа, бухта была закрыта, избавляя от необходимости швартоваться к берегу. В глубине бухты метров на 25—30 возвышались изрезанные эрозией желтые скалы с нависающим над водой карнизом, вид которого рождал чувство клаустрофобии и затаившейся угрозы: казалось, он вот-вот обрушится на безмятежное водное зеркало. Всякий враг, пожелай он занять позицию наверху, мог и впрямь обрушить истребительный град камней на пришвартованные внизу корабли, разбив их в щепы. Спастись было невозможно. Стоя на мысах у входа в бухту Месапо, два воина могли перекрыть его длинными шестами и поражать копьями рулевых. Моряков с разбитых кораблей, которые барахтались в воде, силясь выбраться на берег, ничего не стоило пронзить острогой, словно рыбу в садке. Именно так описывает Улисс побоище, учиненное лестригонами.

Улисс со своей командой спасся лишь потому, что его галера не вошла в смертельную ловушку, пришвартовавшись к одному из мысов. Остальные корабли направились прямо в бухту, он же «...свой черный корабль поместил в отдаленье от прочих, около устья, канатом его привязав под утесом».

Бухта Месапо с ее нависающими скалами во всем отвечает приметам места кровавой резни, и южный мыс вполне мог быть тем пунктом, где Улисс пришвартовал свою галеру. Сама природа словно приспособила его для высадки рыбаков с дневным уловом, и жители здешнего селения расчистили тут площадку для причала.

«Далее поплыли мы, в сокрушеньи великом о милых мертвых,— говорит Улисс,— но радуясь в сердце, что сами спаслися от смерти. Мы напоследок достигли до острова Эи. Издавна сладкоречивая... там обитает дева Цирцея, богиня, сестра кознодея Ээта».

Поэт не сообщает, сколько длилось это плавание, не указывает ни курса, ни пройденного расстояния, словно намеренно скрывая местонахождение зловещей обители Кирки. Так мы сразу сталкиваемся с наиболее сложной загадкой «Одиссеи», не располагая какими-либо указаниями, куда нам следует обратить взор. Улисс и его люди просто-напросто «к берегу крутому пристав с кораблем, потаенно вошли... в тихую пристань: дорогу нам бог указал благосклонный. На берег вышел, на нем мы остались два дня и две ночи, в силах своих изнуренные, с тяжкой печалию сердца».

Сюжет с богиней, превращающей людей в животных, настолько схож с широко известной сказкой о злой колдунье в лесу, что ничего не добавляет для определения места, где происходило магическое превращение. Между тем остров Эя играет существенную роль. Пребывание Улисса в гостях у Кирки — важный эпизод его одиссеи. Он провел в ее владениях целый год; это его вторая по длительности остановка в пути. Еще больше — семь лет — он задержался только у другой любвеобильной богини, Калипсо.

Кирка сказала, что перед тем, как направиться в Итаку, Улисс должен посетить область Аида. Там ему следует обратиться за советом к слепому фивско-му пророку Тиресию. Слова Кирки потрясли Улисса.

«Смело плыви; твой корабль передам я Борею; когда же Ты, Океан в корабле поперек переплывши, достигнешь Низкого брега, где дико растет Персефо-нин широкий Лес из ракит, свой теряющих плод, и из тополей черных, Вздвинув на брег, под которым шумит Океан водов ратный, Черный корабль свой вступи ты в Аидову мглистую область».

Наконец-то мы видим первое указание на местонахождение Эи. Следуя вспять по описанному Киркой пути до области Аида, мы можем вычислить, где она обитала,— конечно, при условии, что нам известно расположение этой области. К счастью, изо всех названных в «Одиссее» точек на пути флотилии после того, как Улисс миновал мыс Малея, этот пункт определен надежнее всего. Местонахождение реки Ахерон, на берегах которой раскинулся Аид, общеизвестно уже две тысячи лет, и в последние три десятилетия получены археологические подтверждения. Новые археологические находки опровергли множество гипотез относительно географии «Одиссеи». Вместо того чтобы загонять Улисса в дальние пределы Средиземного моря, как это делают ортодоксальные версии, посещение области Аида приводит его туда, где ему и следует быть на этом этапе,— на западное побережье Греции.

Мифология помещает реку Ахерон в подземном царстве. По одной версии, Ахерон берет начало в Аиде, по другой, течет вдоль его рубежей. Обычно эту реку связывали с озером, известным под названием Ахерийского. Иногда души мертвых на пути в преисподнюю перевозились через Ахерон; это давало повод путать его со Стиксом. Для рек подземного царства предлагалось несколько географических привязок, как и для врат Аида, которые помещали в разных районах, в том числе в пещере у мыса Те-нарон. Один Ахерон впадал в Черное море у северного побережья нынешней Турции, другой будто бы вытекал из некоего «Ахерийского озера» в Италии, примерно в восьмидесяти километрах к юго-востоку от Рима. Однако, если исключить реку Стикс (для нее тоже предложено несколько привязок), в Греции остается лишь одна хорошо известная река Ахерон, и она никогда не была «затеряна». Греческий Ахерон находится в области Эпир на северо-западе Греции и впадает в Ионическое море. Эта река всегда сохраняла свое наименование и протекала через мелкое Ахерийское озеро. Само озеро теперь осушено и уступило место сельскохозяйственным угодьям, но в девяти километрах от нынешнего устья реки находится место, известное как некимантейон — Оракул мертвых. Во времена язычества сюда приходили советоваться с душами мертвых, как наставляла Улисса Кирка.

Однако предположение, что Улиссов Оракул мертвых помещался в Греции, в Эпире, резко противоречило гораздо более известной гипотезе. Страбон и десятки авторов после него утверждали, что обитель Кирки и Оракул мертвых находились вблизи итальянской реки Ахерон в Кампании. В этой области был (и есть) мыс, который называется Монте-Цирцео; здесь-то и помещали дом богини, а также посвященный ей пещерный храм. В «Одиссее» озадачивает упоминание народа киммеринян, обитающих по соседству с Аидом в печальной области, покрытой вечно влажным туманом. Согласно «итальянской школе» речь идет о местных служителях храма, которые жили в подземелье, никогда не видя солнца. Несколько дальше у моря, у горячих источников, будто бы находилась область Аида; здесь же было озеро, которое называли Ахерийским.

Указанная версия страдает множеством изъянов. Ничего похожего на Оракул на утесе над рекой не обнаружено, и Монте-Цирцео — не остров, каким Гомер рисует Эю, а часть материка. Последнее обстоятельство, возможно, не так уж существенно, поскольку в конце бронзового века примыкающая к мысу низменность могла быть затоплена морем; но и то вряд ли Улиссу, как об этом говорится в «Одиссее», пришлось бы, плывя к материку, потратить сутки на преодоление отрезка длиною меньше километра. Гораздо более убийственным для аргументов «итальянской школы» выглядит тот факт, что крутые голые скалы Монте-Цирцео никак не вяжутся с пейзажем в «Одиссее», где говорится о защищенной бухте и доме в лесу. При ближайшем рассмотрении сам Страбон был вынужден признать надуманной версию относительно Монте-Цирцео. Еще при его жизни осушение болота, сделавшее более доступным район мыса, показало, что там нет никакого храма Кирки, нет и подземелий с живущими в них аборигенами. И все же слишком трудно было смириться с мыслью, что область Аида находилась в самой Греции, почти в тысяче километров от Италии. Ведь если так, проваливалась в тартарары вся версия, будто Улисс плавал вдоль итальянских берегов. Сотни лет эта версия связывала с Италией или Сицилией киклопов, остров Ветров, лест-ригонов и последующие приключения Улисса. Оракул мертвых на реке Ахерон в Западной Греции являл собой нежелательное совпадение, коим хотелось пренебречь. Однако от реальности некуда было деться.

В 1958 году отряд греческих археологов во главе с С. И. Дакарисом приступил к раскопкам некимантейона на вершине утеса, возвышающегося над Ахероном. Были найдены следы жертвоприношений, в точности отвечающие описанию в «Одиссее». Улисс выкопал «яму глубокую в локоть один шириной и длиною» и совершил возлияния мертвым: «первое смесью медвяной, второе вином благовонным, третье водой». Все это он пересыпал ячменной мукой, после чего зарезал молодого барашка и черную овцу и дал крови стечь в яму. Раскапывая

40