Вокруг света 1988-09, страница 36

двери и, спустив ноги на пол кабины, стал переходить из положения лежа в положение сидя, не вылезая из мешка, а лишь чуть опустив его молнию. Зажег свет в кабине. Да, действительно, это был полицейский. Сверкнули многочисленные эмблемы на рукавах и груди, детали амуниции и оружия.

— В целях поддержания вашей собственной безопасности, сэр, и безопасности Армии Соединенных Штатов разрешите проверить ваши документы,— очень вежливо, но непреклонно произнес молодой человек, владелец нашивок и амуниции.

Я дал ему свои права.

— У вас, сэр, права Нью-Гемпшира, а здесь штат Нью-Йорк. Как долго вы пробудете в нашем штате, сэр? — спросил полицейский.

— Дня четыре-пять...

— Тогда все в порядке, сэр, но если вы будете жить и ездить по штату более месяца, вы должны сдать специальные экзамены на знание «Правил дорог» нашего штата. Ну, а теперь, сэр, есть ли у вас еще какие-нибудь документы? — спросил полицейский более решительным тоном.

— О, конечно! — вспомнил вдруг я карточку, которую дали мне в КРРЕЛ, и протянул залитую в пластик картон очку: «Удостоверение на право вождения моторных экипажей Правительства Соединенных Штатов».

Полицейский осмотрел и эту карточку и еще более вежливо вернул ее мне.

— Все в порядке, сэр, спите спокойно, сэр,— сказал он, готовясь спрыгнуть с подножки и широко улыбнувшись.

— Послушайте, молодой человек, сколько времени вы будете еще дежурить сегодня ночью? — спросил я.

— Часа два, а что? — спросил он озадаченно.

— Могу я попросить вас сказать мальчикам на трассе, которые работают с вами или сменяют вас, чтобы они не беспокоили меня до утра?..

— Конечно, сэр, спите спокойно, сэр! — еще более расплылся в улыбке парнишка, спрыгнув с подножки, щелкнул каблуками и исчез в темноте.

На следующее утро я встал ровно в пять. Америка на дорогах встает еще раньше, чем в домах, и поэтому воздух дрожал от негромкого шума прогреваемых мощных двигателей грузовиков. Рядом ходили, разминались шоферы. В кафетерии станции отдыха было тоже полно народу. Шоферы молча пили горячий кофе. Я умылся до пояса в туалете, побрился, переодел рубашку и, как все, выпил кофе с блинчиком, политым густым темно-коричневым сладким кленовым сиропом. Это был свежий кленовый сироп, сироп нового урожая, который был собран в тех местах, откуда я ехал, всего две-три недели назад, когда в штате Вермонт был в разгаре сезон «дойки сахарных кленов».

Наверное, всем известны удивительные золотые и красные цвета осени Новой Англии по картинам Рокуэлла Кента. Такие цвета дает особая разновидность клена — сахарный клен, которого много в этих местах. И сахарным он называется потому, что когда-то индейцы весной надрезали его стволы, собирали сок и выпаривали патоку. И вот оказалось, что способ приготовления сахара, точнее, густой темно-коричневой и душистой патоки, не только сохранился, но и превратился как бы в ритуал, праздник. Все только и говорят о кленовом сиропе, «мейпл-сируп», как он здесь называется. И некоторые уже с гордостью приносят на работу баночки с этим сиропом нового урожая. В это время года он почти обязателен за столом во время завтрака у жителей этих мест. Им поливают горячие оладушки, которые хозяйки пекут по утрам, поливают и бутерброды с маслом. Никто не ест тут, в Новой Англии, так много сладкого, как в это время года.

У нас в институте есть своя достопримечательность, которой все — и начальники, и рядовые сотрудники — очень гордятся. Это бывший сотрудник КРРЕЛ, который арендовал большой участок земли, бросил науку и начал фермерствовать, «давать молоко стране», как он говорит. На его земле есть роща сахарных кленов. В одну из суббот я с сотрудниками института поехал к нему.

Уже за несколько дней до поездки все волновались: вдруг испортится погода и клены перестанут «доиться». Ведь оказывается, они дают сок, когда дни теплые, а ночи холодные. Если такая погода стоит долго — каждое дерево может давать одно-два ведра сока каждый день в течение месяца.

Но погода не подкачала, и в субботу мы были уже в лесу. Еще по дороге мы видели необычное оживление. Люди с ведрами шли в разных направлениях по еще глубокому снегу. Над лесом поднимался дым от костров. А когда приехали на нашу ферму — там тоже застали оживление: много машин, гостей, радостно бегающих по сугробам детей.

Когда зашли в рощу, увидели, что почти в каждое дерево на высоте около метра от земли вбит мощный

стальной уголок — крючок, так что желобок его позволяет соку стекать в специальное ведро с крышкой, подвешенное на этом крючке. По всей роще ходили празднично одетые люди в сапогах, деловито открывали крышки ведер, некоторые на коромыслах несли полные ведра.

Я тоже открыл одну из крышек. В ведро капала обычная по виду прозрачная вода, похожая на наш березовый сок. Сунул как бы нечаянно в ведро палец, облизал — по вкусу как березовый, может, чуть слаще. В середине рощи, куда вели следы, стояла небольшая бревенчатая избушка с кирпичной трубой, из которой валил дым и летели искры. Перед избушкой выстроились в ряд несколько соединенных трубками кипящих чанов, под которыми ярко горели большие поленья. Рядом — несколько пустых и полных ведер с соком и множество людей, как на пикнике. Все старались быть полезными общему делу, подбрасывали дрова, выливали сок из чанов. Но было ясно сразу, что это не стихийная деятельность. Руководил ею фермер — бородатый пожилой мужчина в телогрейке и высоких резиновых сапогах. Оказалось, в этих чанах выпаривается сок. Система чанов такова, что сок в процессе выпаривания, по мере того, как доливают в первый чан свежий, переходит частично во второй, потом в третий и так далее, становясь все гуще и гуще. В последнем, восьмом чане, сок был уже совсем густой и темный.

Из двадцати литров сока получается не больше литра знаменитого на всю Америку вермонтского кленового сиропа. Поэтому даже сейчас, в пору урожая, этот сироп совсем недешев, и когда вечером все пришли с фермером в его дом, он угощал всех чаем с блинчиками бесплатно, но продавал только что полученный сироп довольно дорого. А может, и недорого, судя по тому, как все с удовольствием, не торгуясь, брали у фермера этот сироп по баночке-другой. Кончилось тем, что и я взял.

Я заинтересовался, выгодно ли «доить» клены и «пасти» их. Быстро прикинул. На одном гектаре рощи могут уместиться 25 кленовых деревьев, если от дерева до дерева будет 20 метров. В хороший сезон, длящийся месяц, каждое дерево даст в среднем 40 ведер сока, а всего с гектара — чуть меньше 1000 ведер сока, что, в свою очередь, даст 500 литров готового сиропа. За баночку в 250 граммов сока я заплатил пять долларов, а с гектара кленовой рощи можно получить... 10 тысяч долларов чистого дохода в год. Неплохой приварок к хозяйству фермера, особенно если учесть, что тот же гектар, засеянный пшеницей, например, даст около 40 центнеров зерна, за которое можно выручить не более чем 4000 долларов.

Утро нового дня моего путешествия разгоралось. Пора было уже снова мчаться в Буффало...

34