Вокруг света 1989-01, страница 40

Вокруг света 1989-01, страница 40

полупьяного гостя веселым разговором. Они — и элегантные партнерши для танцев, и ловкие официантки, и искусные массажистки, и безотказные партнерши для иных наслаждений.

Все они — служащие ночного клуба, созданного для одного человека. Сюда он приезжает отдохнуть, переговорить с кем-нибудь с глазу на глаз. Здесь находится его вспомогательный штаб — главный расположен в другом месте. Здесь никто не замечает его неграмотной речи и непристойных шуток. Все дружески обнимают мафиози, ведут его в крошечный кабинет, усаживают в кресло. Отсюда он звонит по телефону многим высокопоставленным чиновникам, и на другом конце провода его всегда внимательно выслушивают.

РОНИНЫ

Японская мафия гордо ведет свое происхождение от обнищавших дворян-самураев, или ронинов, как называли их в Японии. Наследники многодетных отцов-дворян, не имевших подчас ничего, кроме меча, они унаследовали лишь право носить меч да еще причесываться по-самурайски: выбривать лоб и темя, длинные волосы с затылка заплетать в тугую косичку и наклеивать на синеватую кожу головы.

Дворянское сословие было чрезвычайно многочисленным в Японии: к началу нынешнего века каждый десятый японец числил себя самураем. В России же, например, на сто миллионов населения насчитывалось меньше миллиона наследственных столбовых дворян.

Уже из-за одной своей численности японское дворянство, не имевшее поместий и жившее лишь на жалованье сюзеренов, не могло быть богатым. Часть обедневших самураев составила основу интеллигенции, занявшись писательством, наукой, просвещением сельских жителей. И поныне иной почтенный профессор химии хранит в своем кабинете фамильный меч из тяжелой стали, завернутый в фиолетовый шелк. С затаенной гордостью он предъявляет его иностранным гостям. Ведь когда-то этим мечом было срублено немало человеческих голов и немало вспорото мускулистых и тощих дворянских животов во время ритуального самоубийства харакири: в старину самураи не любили держать свои мечи без дела. В стенных шкафах иных деятелей японской литературы или мастеров кисти можно обнаружить мечи и кинжалы чуть ли не семисотлетней давности...

Другая часть дворянства, происходящая из наиболее реакционных, южных кланов, кровно связанная с теми, кто пришел к власти в стране после незавершенной буржуазной революции Мейдзи в 1868 году, создала костяк армии, полиции, а также стала заниматься частным предпринимательством.

Но были и другие дворяне, обнищавшие и опустившиеся. Они давно уже не наклеивали, сидя перед бронзовым зеркалом, косичек на свои подбритые лбы, а отращивали волосы, похожие на непроходимый кустарник, охватывая их на затылке веревочным узелком. Они не брили бород и в растрепанных коротких кимоно походили на черных медведей, своими зычными голосами наводивших ужас на всю округу.

Уже много поколений подряд эти люди не могли найти себе места в феодальной Японии: местным князьям и владыкам не нужно было так много самураев, они не смогли бы прокормить их.

И бродячие самураи, сбиваясь в шайки, занимались грабежом и разбоем. Иногда они даже защищали крестьян от нападок своих более удачливых конкурентов — наверное, отсюда и пошли легенды о том, что мафия защищает обездоленных и нищих. Однако эти шайки по своему устройству очень походили на кланы добропорядочных самураев с их строгим подчинением младших старшим, жесткой дисциплиной и моральным кодексом дворянской чести Бусидо, главным содержанием которого стала слепая преданность своему клану.

Верность клану постоянно подкрепляется и подчеркивается различными обычаями, церемониалами. Сохранились самурайские церемонии и у нынешней мафии.

Церемонии вообще пронизывают всю японскую жизнь. Оптовые торговцы, привезя в розничную лавку свой товар — компьютеры или рыбу, магнитофоны или соломенные сандалии,— выстраиваются у борта своего грузовичка в ровную шеренгу. Напротив них, лицом к лицу, таким же молчаливым строем встают работники розничной лавки. По команде хозяина все они ритмично и быстро ударяют в ладони. Затем кланяются друг другу в пояс и немедленно расходятся по своим делам: розничные торговцы возвращаются в лавку, оптовики садятся в грузовик и уезжают. Лица и тех и других сухи и деловиты, и никого из прохожих на улице эта церемония не удивляет.

Живя в многоквартирном японском доме, я каждое утро, спускаясь в лифте, наблюдал одну и ту же сцену: когда дверцы лифта распахивались, к нему подходила немолодая супружеская чета — муж в блеклом сером плаще шел впереди, жена в темном домашнем кимоно семенила сзади. Седые волосы ее были тщательно уложены. Она несла старый кожаный портфель, сжимая его обеими руками. Портфель был очень тонок и, по-моему, совершенно пуст. Когда муж с достоинством входил в лифт, жена, низко поклонившись, вручала ему портфель и произносила одну и ту же фразу: «Берегите себя!» И продолжала стоять согнувшись до тех пор, пока дверцы лифта медленно и бесшумно не смыкались.

Конечно, эта женщина не была та

кой же безропотной в повседневной жизни. Обладая, как и многие японки, железной волей, она наверняка исподволь руководила своим мужем. Но сейчас, в минуту утренней церемонии, она играла роль образцовой японской жены.

Гангстерские ритуалы напоминают и церемонии, практикуемые в национальных видах воинского спорта, и сценическую практику театра Кабу-ки, ибо имеют с ними общий корень. Так же неподвижны и торжественны позы сидящих на полу, коротко остриженных людей с неприятными грубыми лицами, одетых в черное кимоно. Словно вороньи крылья взлетают рукава, когда они воздевают руки или простирают их пред собой, отвешивая общие поклоны. Тогда отчетливо видно, что почти у каждого из этих людей не хватает на левой руке фаланги мизинца. У самых молодых мафиози, примерно студенческого возраста, кожа на обрубленных пальцах еще красная, едва затянувшаяся. А у иных мизинцы и вовсе еще забинтованы: все они обрубили пальцы сами в знак верности банде при вступлении в нее. Как и члены всякого добропорядочного общества или клуба, с этого дня они ежемесячно платят банде членские взносы, если взносы не поступают в течение трех месяцев, их исключают из банды.

Так же, как и участники других японских церемоний, гангстеры идут по соломенному полу, не отрывая от него своих ног в традиционных белых носках с отделенным большим пальцем. Но все же в церемониях гангстеров есть свои особенности. Они исполнены трагической обреченности, что подчеркивается обилием черного и белого цветов одежды и настенных украшений, короткими отрывистыми возгласами.

От средневековых самураев унаследовали нынешние японские мафиози и обычай покрывать свое тело разноцветной татуировкой. Этот обычай уходит корнями в тысячелетние древние культы народов Океании. Татуировка имела магическое значение, предохраняя человека от злых духов. Оттуда, из Океании, пришла одна из волн древних переселенцев на Японский архипелаг. Остатки их, получившие имя айнов, и поныне живут еще на Хоккайдо. Считается, что именно айны принесли обычай татуировки на Японские острова.

Татуировка гангстеров в Японии не имеет ничего общего с вульгарной и непристойной татуировкой бандитов в иных странах и даже перекликается с росписью старинного фарфора. Исполненная разноцветной тушью, она может изображать, например, схватку орла с тигром. Иногда это изображение сцен боевой самурайской жизни. Самураев с такой татуировкой часто можно встретить на средневековых гравюрах: странно видеть на картине человека, на спине у которого нарисована еще одна картина.

38