Вокруг света 1989-02, страница 28

паши шли на последний штурм крепости. С Видо тянуло гарью и дымом: там уже трепетал Андреевский флаг. Но вот над бастионом крепости прозвучал сигнал, и вверх тихо пополз белый флаг...

Да, пожалуй, так и было 18 февраля 1799 года. Русский флот одержал блестящую победу. Сам Суворов, узнав о ней, воскликнул: «Ура! Русскому флоту... Я теперь говорю самому себе: «Зачем не был я при Корфу, хотя мичманом?»

...Сейчас дневное светило уже опускалось в море, посылая последние свои лучи на вершины Эпира. Фиолетовые языки сумерек поднимались из долин, а город отгораживался от них морем переливающихся, искрящих огней, прогоняя темноту со своих улиц. Елки на площадях, перекрестках, на остановках трамваев трепетали одноцветными большими шарами. Дети тащили седоусых дедушек, задумчивых отцов, несговорчивых мам к магазинам игрушек, к сияющим витринам, крутящимся башням киосков, где черноволосые Деды Морозы, улыбающиеся крокодилы, глазастые куклы и верткие обезьянки сами будто просились в руки. Как тут старшим не раскошелиться!

В последний перед рождеством день вместе с переводчицей Ольгой Патруновой мы пошли искать хранилище архива острова. Может быть, там удастся отыскать следы тех далеких времен.

На центральной площади города во дворце бывшего верховного комисса

ра Англии обосновались музеи археологии и азиатского искусства. Пройдя в конец впечатляющей галереи, увидели дверь с табличкой — «Архив острова Керкира». С тоской подумалось вдруг, что надо бы иметь с собой документы от Института истории Академии наук СССР или на худой конец от издательства - могут и отказать. И облегченно вздыхаю, услышав, что спрашивают, какого периода документы меня интересуют. Об экспедиции Ушакова здесь, конечно, знают и попытаются помочь.

И вот передо мной лежат папки. Набираю воздуха, как перед прыжком в воду, и... ныряю в пожелтевшие страницы. За четким почерком писарей, изяществом старого наборного текста кроются тайны чьей-то далекой прошлой жизни — здесь решения сената, местного суда, торговые записи... Интересно, конечно, но не то. Открываю последнюю папку. Кончики пальцев начинают мелко подрагивать. Знакомая размашистая подпись - вице-адмирал Ушаков. А вот и вторая. Затем пошли листы с собственноручными записями адмирала.

На рапорте капитана Ехарина о городской библиотеке Федор Федорович пишет, что «рад смотреть книги». Надо, чтобы «в надлежащее число ладно их было». Да, чтил общественную собственность и порядок вице-адмирал, чтил и книжное знание: «Стараться ответить и пособирать, от содержателей оных потребовать, куда они девались, нерозданных кому, чтобы непременно все было собрано...»

Одной из главных проблем во время осады и после взятия Корфу было снабжение продовольствием русских моряков. Турки над этим вопросом мало раздумывали — посылали свои суда и обкладывали данью греческое население близлежащих территорий, а то и просто грабили. Так поступали Наполеон в Египте, австрийцы в Италии, англичане в колониях. Однако командующий русской эскадрой на это не пошел. Еще в начале осады Ушаков пишет русскому послу, что «провианта весьма мало». Людей-то на корабли взяли «вдобавок» (для осады), а вот провианта на них не предусмотрели. Уже к декабрю 1798 года почти кончились сухари, в солонине завелись черви. Но и этого, как уведомлял Ушаков посла, не оставалось. И к Новому году «провизия на эскадре вся без остатка вышла». Тогда и принял Ушаков решение — пусть нобили возьмут русский и турецкий флот на свой кошт, а оплатить пообещал за счет Порты (т. е. Турции). Он понимал, что голодный солдат и моряк Корфу не возьмут.

Мне же хотелось отыскать хоть какой-нибудь документ, чтобы понять, как Ушаков вышел из этой сложной ситуации в удалении от базы в Ах-тияре (Севастополе), чем рассчитывался. Ведь прислали ему русские ассигнации, а средиземноморские негоцианты предпочитали золото, которого у Ушакова не было.

И вот долгожданная находка! Читаю приказ командующего русско-турецкой эскадрой, написанный в форме просьбы сенату Корфу выделить 350—400 мешков пшеницы за счет Турции.

«Я всякое данное мною слово старался сдержать верным,— писал Федор Федорович,— через то имеют по

26