Вокруг света 1989-05, страница 17

спины на меня смотрели две пары любопытных черных глаз — сыновей Дакруба.

Обменявшись крепким рукопожатием и традиционными арабскими приветствиями, через крошечную прихожую прошли в единственную комнату метров двадцати с большим, почти во всю стену, окном. Свисавшая с потолка до пола прозрачная штора, посеченная осколками, делила комнату на две половины. Одна часть, где стояла широкая тахта и трюмо, была спальней, другая — с диваном, журнальным столиком и тремя креслами — служила гостиной, здесь же спали дети.

— Это не худшее жилище,— грустно усмехнувшись, сказал Фахред-дин.— Тесновато, конечно, но другие не имеют и этого. В Ливане сейчас полмиллиона людей, которые вынуждены жить в недостроенных домах, в пляжных кабинах и палатках. А сколько...

Он не договорил: из кухни появилась жена Ханна. Едва она поставила на журнальный столик поднос с за

кусками и села рядом, как неожиданно погас свет

— Вот так постоянно,— вздохнул Фахреддин.— То электричество отключат, то воду...

— Но ведь когда-нибудь должен наступить долгожданный мир,— возразил я.

— Мир? — Фахреддин посмотрел на меня долгим задумчивым взглядом, потом с горечью сказал: — Ливанцы давно забыли, что это такое. Посуди сам: сначала гражданская война, затем две израильские агрессии, прямое военное вмешательство США, вооруженные столкновения противоборствующих группировок, «война лагерей»... Не много ли для одной страны?

«Много,— подумал я,— на восстановление Ливана уйдет не менее 10 лет и потребуется около 30 миллиардов долларов».

— Если обо всем рассказать...— нарушил молчание Фахреддин.

До начала гражданской войны они жили в предместье Бейрута Айн-Рум-мане. Фахреддин работал по спе

циальности в пограничной зоне с Израилем — Марджаюне и Хасбайе, а затем перешел в Министерство сельского хозяйства и стал одновременно директором сельскохозяйственного техникума. Ханна преподавала в Сайде физику и математику в старших классах.

Когда вспыхнула гражданская война, семья Дакрубов была вынуждена покинуть Айн-Руммане, потому что фалангисты стали преследовать мусульман. Они сняли квартиру в горах, в местечке Байсур. Но там прожили недолго: война докатилась и до горных районов. Тогда они поселились на южных окраинах Бейрута, в квартале Губейри. Но вскоре пришлось уехать и оттуда.

Жена с детьми подались на юг Ливана к родственникам Фахреддина, а он — в Объединенные Арабские Эмираты.

— Я возвратился в Ливан сразу после войны,— вспоминает Фахреддин.— Но жить, как оказалось, нам стало негде. Фалангисты отобрали квартиру в Айн-Руммане, разграбили ее, сожгли нашу библиотеку, которую мы собирали много лет. К тому же нам, мусульманам, жить в христианских районах было небезопасно. Сильно пострадала и квартира, которую мы снимали в Губейри. Одним словом, нам пришлось начинать, как говорится, с нуля. Но мы, наивные, думали, что драма не повторится и в Ливане наступит мир.

Да, в то время люди действительно надеялись на лучшее. Но в ночь на 15 марта 1978 года израильские войска перешли границу и двинулись в глубь ливанской территории.

— Ну а что же теперь мешает урегулированию? — задал я вопрос, который уже не раз задавал и простым ливанцам, и лидерам партий, и депутатам парламента, и коллегам-журналистам, и даже нескольким премьер-министрам, сменявшимся в Ливане.

— Что мешает? — переспросил Фахреддин.— Многое и многие.

Он снова замолчал Я не торопил его, потому что знал, как непросто ответить на этот вопрос.

— Я, наверное, не скажу ничего нового,— признался Фахреддин, - но помех в избытке. И внутренних, и внешних. Ты читаешь газеты, знаешь, сколько там пишут о национальном согласии и единстве, о примирении противоборствующих сторон, поиске политических компромиссов и решения социальных проблем путем переговоров. Но до решения кризиса очень далеко, потому что внутри страны много противоречий и сил, которые мешают урегулированию. — Он тяжело вздохнул, взглянул на жену и детей, потом убежденно произнес: — Я мог бы уехать с семьей за границу, как это сделали тысячи моих соотечественников. Но не хочу Если все уедут, что же станет с Ливаном?

Бейрут — Москва

15