Вокруг света 1990-12, страница 30

все расспросы, и начальник «вскрывает шайбу» — приносит из НЗ стограммовую консервную баночку с закатанным спиртом.

Мы гордимся Хира-Тапой. О чем и сообщаем ему. Ведь нашего повара сманивал Душ Скотт, в экспедиции которого тот уже работал. Но он не соблазнился предложением англичанина, поэтому Хира-Тапа — настоящий друг советских альпинистов. Польщенный такой оценкой, наш друг изрекает: «С англичанами трудно работать — им все свежее подавай. А с вами просто: открывай консервы и все».

Траверс, к которому готовились более двух месяцев: заносили на высоту грузы, провешивали веревки, прокладывали маршруты на отдельные вершины,— завершился в первые дни мая. Накануне пятерка Бершова, переночевав в 5-м лагере на западной ветке, совершила восхождение на Ялунг-Канг. Пал последний из четырех бастионов Канченджанги. Альпинисты преодолели длинный скальный гребень в высоком темпе, несмотря на глубокий — по колено — снег и сильный встречный ветер.

Следом за ними на Западную вершину Канченджанги (это второе название Ялунг-Канг) взошла шестерка Арсентьева: Дедий, Клинецкий, Су-вига, Шейнов и Хрищатый. Трое по следних совершили подъем без кислорода. Одиннадцать человек за один день! Такого в здешних горах тоже не видели.

Погода 1 мая выдалась на удивление праздничная. С раннего утра все оставшиеся в базовом лагере блокировали палатку Мысловского. Мы перебрасывались ничего не значащими фразами, подставляли бока утреннему, но довольно жаркому солнцу, поглядывали сквозь черные стекла очков на сверкающие в ультрамарине неба главы Канченджанги, но исподволь следили за черной коробочкой радиостанции, связывающей нас с восходителями.

— Сенаторов, кончай трепаться, сходи на кухню, закажи праздничный обед,— услышал я вдруг голос Мысловского.

Приказания начальства, даже самые абсурдные, обсуждать не принято. И хотя все прекрасно знали, что продукты в экспедиции практически кончились, я поднялся и побрел на кухню.

Хира-Тапа встретил меня на пороге грустной улыбкой. Я выдержал паузу, чтобы отдышаться — ведь любая прогулка на высоте 5500 метров сбивает дыхание, и внешне безразлично поинтересовался:

— Что у нас сегодня на обед?

— Райе, сэр,— развел руками повар.

— А хоть еще что-нибудь есть? — не тёрял надежды я.

— Блэкрайс \ сэр,— последовал ответ.

¹ Блэкрайс — от англ. «black rice» — так называли шерпы гречку.

Итак, наше праздничное меню состояло из риса с гречкой. И ничего изменить здесь было нельзя. О чем я и доложил начальству.

И в это время радиостанция заговорила голосом Бершова. Дружно вышедшие из палатки в 8.00 утра, ребята уже в 10.10 стояли на Главной вершине. Все они оказались на ней впервые, а потому провели там около часа, снимая на фото- и кинопленку друг друга и раскинувшиеся внизу горы и долины. Было тепло, и уходить не хотелось.

Еще полтора часа занял переход от Главной вершины до Средней. На спуске с нее они и увидели двигавшихся им навстречу ребят из пятерки Елагина.

А 2 мая и группа Елагина завершила траверс подъемом на Ялунг-Канг. Дело было сделано. Можно было уходить вниз.

К этому моменту эвакуация базового лагеря шла полным ходом. Шерпы, очень оживившиеся в связи с окончанием экспедиции, были рады таскать теперь грузы вниз, а не вверх. На «Могиле Паша» вместо двух десятков палаток остались пять — временная ночевка на пути скатывавшихся вниз участников восхождения.

В итоге — восемьдесят пять восхождений! Такого не удавалось здесь ни одной экспедиции за всю историю. Это была уже не «альпиниада», а какая-то «гималаиада». Об этом надо было трубить на весь мир, а наши средства массовой информации, за исключением, пожалуй, «Советского спорта», хранили целомудренное молчание. Да и в спортивной газете, куда информация с горы попадала обрывками, окончательно запутались в том, кто куда ходил — и до сих пор наш советский читатель не знает полностью итогов экспедиции.

Только экономисты следят за цифрами прироста валового дохода и количеством выплавляемой стали. Людям же, от крестьянина до премьер-министра, гораздо интереснее, кто первым полетел в космос, высадился на Луне или выиграл гонку парусников вокруг света.

Мисс Элизабет Хоулей появилась в гостинице «Кристалл», где экспедиция остановилась, на следующий же день после нашего прибытия в Катманду. Очки, строгое платье, аккуратно уложенные волосы — в Западной Европе англичанка вряд ли обратила бы на себя внимание. Иное дело в Непале, где большинство европейцев ходят в подчеркнуто яркой спортивной одежде. В Катманду она живет уже более двадцати лет.

Эту деловую леди в альпинистском мире знают все и почтительно называют «ходячей энциклопедией Гималаев». Она собирает и хранит данные о всех экспедициях, случавшихся в местных горах. Член редколлегии ведущих альпинистских журналов мира, она ежегодно подводит

в своих статьях итоги минувшего сезона.

Несколько часов подряд она расспрашивала, записывала, сверяла данные. Вместо одного стандартного бланка, на котором мы обычно умещаем отчет об экспедиции, она своим убористым почерком исписала полдюжины. А прощаясь, сказала: «Очень большое дело. Вы задали новые масштабы гималайских восхождений. Но главное, что все прошло на редкость безопасно. Ни одной травмы, ни одного обморожения при таком размахе — просто не верится».

В один из первых дней после возвращения в Катманду мы зашли в Министерство туризма. Людей, спустившихся с гор, легко узнать по худобе, бородам, длиннющим шевелюрам и загару цвета темной бронзы. Лица югославов, которых мы встретили в коридоре двухэтажного офиса, были мрачны. Они взошли на Эверест, но потеряли при этом одного товарища. Восхождение на третий полюс мира — всегда большая победа. Но что больше принесла она этим ребятам из Македонии: радости или горя? А буквально через несколько дней случилась еще одна трагедия. Лавина погребла на западном ребре Эвереста, разделяющем непальскую и китайскую территории, четырех польских восходителей. В живых остался один, но подход к нему со стороны базового лагеря экспедиции был отрезан непрекращающимися снежными обвалами. Выход оставался один — вести спасательные работы со стороны Китая.

Участия наших ребят, тут же предложивших свою помощь, не понадобилось. Поляка выручили его товарищи по команде, двое новозеландцев и шерп. Просто они оказались в это время рядом.

Тогда я впервые и увидел Мессне-ра. Он обсуждал с мисс Хоулей в ее бюро варианты спасения пострадавшего поляка и явно был не в духе — его сборной Европы не далась Южная стена Лхоцзе. Но, несмотря на это, он поздравил нашу команду с победой и произнес что-то вроде: «Опять эти русские! Всего второй раз в Гималаях, а такого натворили...»

А вот как реагировали на траверс Канченджанги дома.

— Неужели ты не понимаешь,— заявил мне в Москве один опытный спортивный журналист,— почему о вас так мало говорили? Не было в экспедиции надрыва: никто не поломался; ничего не обморозил, никого не пришлось спасать ценой собственной жизни.

Мой коллега был разочарован. Я же этому рад до сих пор. Как участник экспедиции, как товарищ мужественных и смелых людей, покоривших все четыре вершины Канченджанги.

Гималаи, Непал

28