Вокруг света 1991-02, страница 27

Пальмовый краб жил прямо под нашей хижиной, имел там нору и поутру выползал на улицу городка на острове Нуси-Бе; щелкал клешнями, вращал страшноватыми глазами-рогульками, похожими на перископы, словно раздумывая, чем же ему заняться. Головы у него не было видно, была только прочная костяная грудь цвета огня, клешни тоже были раскаленно-крас-ными, очень хваткими, а спина, сам панцирь — квадратный, тяжелый, похожий на щит тевтонского рыцаря — темный. Характер краб имел агрессивный — ни перед чем не остановится, но своего добьется, и кокосовый орех обязательно добудет и расколет — на то краб и зовется пальмовым. Двигается он неохотно, чуть что — тормозит «лаптями», садится на зад, задирает клешни и начинает ими грозно щелкать. Звук — металлический, боевой, клешни такие, что если ухватит кусок кожи — вырвет кусок кожи, если ухватит кусок мяса — вырвет кусок мяса. А если бой, то приемы краб знает не хуже крестоносца — все время старается развернуться так, чтобы клешни оказались перед противником, совершает лихие прыжки, повороты, кульбиты, ловко уходит от ударов, а нырки — ну как у боксера на ринге.

Вечером, когда воздух начинал стремительно густеть, наливался плотным серым цветом, на мокрую береговую полосу из океана выползли крабы.

Их приносила очередная волна: она плоско уползала назад, и на твердом сыром песке оставались несколько булыжин, которые поначалу действительно казались гладкими, хорошо обкатанными камнями, но потом у них вдруг появлялись крепкие кривые ноги, весьма ловкие, и эти камни начинали проворно двигаться вверх — прочь от очередной волны.

Валерий ПОВОЛЯЕВ,

действительный член Географического общества СССР

КУМБА ЗНАЧИТ ЛЕМУР

Причем камень часто двигался сам по себе, а тень, которая должна быть неотрывно связана с ним, сама по себе — происходило нечто странное и неведомое. В это время море вновь выкатывало очередную порцию камней.

Море задвигалось, сделалось шумным, каким-то суетливым, прибой не просто выкатывал на берег камни — начал выбрасывать их валом, крабы сами лезли в руки. Видя людей, они не останавливались, а шли прямо на нас, и было сокрыто в этом движении что-то жутковатое, враждебное и одновременно рождающее охотничий восторг.

Шуршали волны, песок играл тенями, поблескивал слабо, радужно, таинственно, отовсюду несся каменный скрежет — отнюдь не таинственный и все-таки загадочный, как, собственно, и сам выход крабов из океана на берег. Из-за горбатой, круто стесанной книзу горы поднялась луна.

Звезды, проступившие в воздухе и заигравшие яростно, погасли, неожиданно сделались серенькими, рядовыми, очень обычными и знакомыми — таких звезд полным-полно и у

нас; на макушке одной из пальм за-полошно заорал попугай — видать, его испугал проголодавшийся едок в костяном панцире. Отзываясь на крик, луну накрыла большая бесшумная птица, похожая на сову, только крупнее — птица была совершенно черная, под цвет ночи, если бы она не отпечаталась на зеленом лунном диске, мы бы ее не заметили. Потом невдалеке кто-то застонал, к стону примешался жалобный скулеж — ночная жизнь вступила в свои права. Сколько в ней будет съедено, сколько птичьих и звериных душ искалечено, сколько желудков будет набито, а сколько, наоборот, останется пустыми — не сосчитать.

Недалеко от Нуси-Бе есть еще один крохотный, зеленый, отрезанный от мира большой водой островок Нуси-Кумба, по-своему счастливый, по-своему несчастный, с населением, которое можно пересчитать по пальцам — мы видели только одну рыбацкую деревушку, больше на Нуси-Кумба поселений нет, но знают этот остров на Мадагаскаре, по-моему, все без исключения, потому что остров такой в мире только один.

Остров Нуси-Кумба — знаменитый заповедник лемуров. «Кумба» по-мальгашски и есть «лемур». Добраться до острова можно только на катере. Нам выделили новенький, с хорошо отлаженным дизельком катер, укрытый сверху полосатым тентом, и мы спешно погрузились на него, положили сырую рыбу — толстого, с вялым выражением в угасших мертвых глазах капитана метровой длины, полтора десятка алых, грозно ощетинившихся перьями окуней, еще полтора десятка каких-то неведомых серых замухрышек, сильно проигрывавших своими красками ярким окуням, но на вкус оказавшихся очень

ка в Коре. Бандиты «шифта» застрелили Джорджа Адамсона. Я перевез его в Кампи йа Симба. Пожалуйста, позвоните директору департамента животного мира Ричарду Лики».

В эфире снова зазвучал голос Джейн Маккинд, всегда добрый и спокойный, но сейчас очень грустный. Подавлены были и все остальные участники этого радиосеанса. Муж Джейн Маккинд когда-то был помощником Джорджа в управлении инспекции по охране животных. «Дельта-30», большое спасибо за оказанную помощь. Я уверена, все, кто меня сейчас слышит, разделяют скорбь в связи с этим ужасным происшествием».

Корни трагедии, которая произошла с Адамсоном, надо искать в его деятельности на протяжении многих последних лет.

С начала века на территорию Кении хлынул поток сомалийцев, увеличивая число их соплеменников, уже обосновавшихся здесь. Возникала острая необходимость в пастбищах для сотен тысяч верблюдов, коров, овец и коз. В последнее время среди этих пастухов появилось много дезертиров из сомалийской армии. Их называли «шифта». Вооруженные ружьями и автоматами, они не брезговали браконьерством, не гнушались грабежей, а встречая сопротивление, часто, не задумываясь, шли и на убийство.

Англичане всегда удерживали миграции сомалийцев на линии, проходящей по реке Тана, северной границе национального резервата Кора, площадью 500 квадратных миль. Там, в Кампи йа Симба — Лагере Львов — и жил Джордж. Кенийцам же пока не удавалось того, что получалось раньше у англичан. Каждый год Джордж предупреждал о грозящей опасности, и каждый год попытки властей сдержать вторжение хоть на какое-то время терпели крах. В итоге вырубались лучшие породы деревьев, уничтожались слоны и истреблялись носороги. Бандиты «шифта» нападали на африканцев, европейцев, туристов и лесничих и нередко убивали их.

В конце 1988 года директор департамента животного мира приезжал к Джорджу в Кору. Он сообщил, что заповедник получает статус Национального парка, и организовал патрулирование его территории восемьюдесятью вооруженными охранниками. Сомалийцы на время исчезли. Но в июле 1989 года были убиты два французских туриста в парке Меру, охрану тогда пришлось отвести на другой берег реки. И буквально через три дня после этого сотрудники Джорджа вновь обнаружили свежие следы пребывания сомалийцев на территории Коры. Они сообщили в полицию, но никаких мер принято не было.

Бояться опасности было не в характере Джорджа. Как-то, когда директор департамента приказал ему покинуть лагерь ради его же собственного блага, он ответил, что уедет отсюда лишь в наручниках.

25