Вокруг света 1991-02, страница 25дан из этнической и исторической мозаики Нигера»— так говорил первый хранитель музея, талантливый французский архитектор Пабло Туссе. Он утверждал, что стремился привлечь сюда и «образованного, и неграмотного, чтобы не разочаровать первого и не навеять скуку второму». По территории Национального музея я бродил с нынешним его хранителем Альбером Ферралем, сменившим Туссе в 1974 году. — От большинства других музеев мира,— рассказывал Ферраль,— мы отличаемся тем, что, несмотря на весьма скромные ресурсы страны, не требуем платы ни за вход, ни за услуги экскурсовода. У всех абсолютно одинаковое право на доступ к наследию, культуре. Ферраль гордо рассказывает, что древняя Сахара была одним из древнейших очагов человеческой цивилизации. В районах Аира и Тенере найдены каменные орудия труда. Первобытные родственники современных нигерцев занимались здесь охотой и собирательством. Они были прекрасными художниками-пейзажистами и анималистами, о чем свидетельствуют картйны на каменных глыбах. Публика в музее самая разная — от шумных туристов до величаво-медлительных вождей туарегов, хауса, или нерешительных пастухов-фу-льбе. Их сумки и сандалии подчас не отличаются от музейных — производства лучших мастеров кожевников. А на женщинах можно увидеть вполне музейные украшения. Городок мастеров легко выдает себя постукиванием молоточков, деловой суетой и оживлением. С раннего утра там уже вовсю кипит жизнь. Над массивными соломенными крышами в голубом ясном небе дымовые змейки. Подмастерья уже растопили плавильни. Веселый мальчуган раскручивает велосипедное колесо. В жестянке пузырится цветной металл, который воплотится в бронзовые фигурки. Рядом парнишка сосредоточенно и аккуратно разбивает форму, будто от скорлупы очищает птенца — родившуюся статуэтку. Ее останется очистить от заусенцев, натереть до блеска. Другой плетет из серебряных волосков цепочку, третий — брошку. Четвертый наносит хитрый узор на бляху. Кинжалы, мечи, сумки, портфели, маски, деревянная скульптура, изделия из слоножж кое ти. Здесь ткачи — хауса, куниецы и ювелиры — туареги, гончары — сон-гаи. Вот этого молодого человека, которого я сфотографировал с отлитой им напольной статуэткой антилопы, зовут Букари Амаду. Ему двадцать четыре, в музее четвертый год. В двенадцать лет его отчислили из школы. Работал сначала с отцом, потом сбывал продукцию на ниамейских улицах бродячим торговцам. В музей «поступил» не сразу, зато потом вышел в число ведущих мастеров. На расстеленной перед ним на земле тряпке полно изящных статуэток животных: гордых жирафов, ленивых львов, быстроногих газелей. — Их спрашивают больше и заказывают чаще. Статуэтки людей отливаем только по заказу,— объясняет Букари. — А может, они сложнее... — Конечно, с ними канители больше. Но если ты сомневаешься в моих способностях: закажи свою фигурку. Сделаю с точностью до морщинки. От предложения пришлось отказаться. Как-то не по себе стало от возможности увидеть себя в бронзе. Разговор перевели на производство статуэток. — Да, наши фигурки не похожи на работу других мастеров,— продолжает Букари,— они изящнее, тоньше. Но главное — это полировка. Сейчас другие растворы и лаки, о которых прежние мастера и не мечтали. Действительно, ни буркинийские, ни чадские, ни ивуарские, ни малийс-кие ремесленники не подвергают свои изделия столь тщательной обработке. Фигуры буркинийцев — это небольшие скульптурки из бронзы: музыкант, бродяга, воин. — Еще лет двадцать назад,— рассказывает другой молодой мастер Ас-ман Думбия,— такого различия не было и в помине. Но когда создали музей, все изменилось. Мой отец Баба Думбия до сих пор считается одним из лучших мастеров Национального музея. Действительно, я видел его портрет в одном из павильонов среди других великих мастеров. Их работы, признанные национальным достоянием, уже под настоящим музейным стеклом. Это оригиналы, и каждый посетитель может заказать с них копию. Скульптор с десятилетним стажем Солей Амбери жаловался нам, что в последние годы его доходы упали: — Слонового бивня стало мало. Официальная торговля запрещена. Конечно, и дерево меня прокормит... Я говорил с Солеем, когда он обтачивал небольшой, но весьма массивный брусок из красного дерева. — По заказу Букари, подставка для бронзовой фигурки,— пояснил он.— Полдня работы, тысяча западноафриканских франков, не густо. — А я слышал, что можно подработать на слоновой кости?.. — В принципе все можно. Можно и в серебро примеси добавлять — не отличишь. Но этим занимаются не здесь. У нас ремесло — без примесей. Мне еще Альбер Ферраль рассказывал, что его мастера слишком дорожат своей репутацией, ведь музей тщательно отбирает ремесленников и ежегодно проводит конкурсы — ^ вступительные экзамены. Некоторые ^ В дуплах баобаба хоронят народных сказителей-гриотов — подальше от кладбищ, чтобы не сделать землю навсегда бесплодной. Гриоты — особая каста, из которой выходят труба-дуры-певцы, составители генеалогий, советники и шуты при царьках, но также воры и жулики. Их боятся, их презирают, но им платят. Некоторых из них хоронят в баобабах. Для нужд современных антропологов кое-кто из местных жителей крадет из могил-баобабов черепа, где они сохраняются десятилетиями, а может быть, и больше, в то время как скелеты на кладбищах быстро превращаются в прах. Лет сто назад саванна подходила к реке Сенегал Сейчас уже и за десятки километров от нее баобабы исчезают, сменяясь чахлыми зонтичными акациями и колючим кустарником. Сахара неумолимо движется на юг. Сумеют ли баобабы выдержать ее натиск? Дакар
|