Вокруг света 1991-02, страница 29

Я схватил наглеца за хвост и выдернул из мешка. Разбойная рожа лемура вдруг расплылась в улыбке, словно у человека. Я даже опешил — быть того не может, чтобы лемур улыбался.

Возвращались в деревню мы чуть ли не бегом, обчищенные до нитки.

На берегу моря развели костерчик, разложили уголья, привезенные с собой в картонной коробке, установили железную решетку и минут за двадцать зажарили метрового, аппетитно подрумянившегося капитана — мясо его оказалось суховатым, жестким, волокнистым. А вот окуньки и зеле-нухи были в самый раз — сочны и нежны.

Когда уезжали, проводить нас вышла вся деревня. Лемуры тоже покинули свой лес и выстроились на берегу рыже-черной любопытствующей и очень ровной шеренгой...

Нуси-Бе — Нуси-Кумба — Антананариву

зашуршал, завозился проворно, зачавкал. На поверхности остался лишь хвост — длинный, черный, словно бы побитый молью — этот лемур линял,— хвост крутился кишкой — не трубой, как принято говорить и писать, а противной волосатой кишкой, хлестал по лицу, пованивал чем-то острым и противным.

На закате обитавшие в Кампи йа Симба вороны, ткачики и аисты марабу удалились на покой. Но оставались те, кто был всегда настороже: потерявшие родителей годовалые львята, которых Джордж собирался со временем выпустить, чтобы они жили на воле.

Их вольера была рядом с хижиной Джорджа, и когда наступил вечер, животные за оградой начали беспокоиться: возможно, они почуяли запах или уловили какой-то звук, донесшийся до них от прайда львицы Гроу, обитавшей за пределами Коры. Гроу — двенадцатилетняя самка, была дочерью одной из сирот-львиц, выращенной Джорджем в неволе, и дикого льва. Порой она пропадала со своей стаей неделями и даже месяцами, но Джордж был уверен: львы обязательно возвращаются к людям, к которым они привязаны. Впервые он наблюдал это у Эльзы, позже у Боя, исполнителя главной роли в фильме «Рожденная свободной», и теперь у Гроу. Охотник Эбди как-то заметил: «Джордж и львы могут разговаривать друг с другом при помощи как бы радиоприемников, установленных в сердце каждого из них».

В субботу вечером, 19 августа, Гроу неожиданно повернула к Лагерю Львов. В ее прайде было четырнадцать животных. Джордж вышел, чтобы бросить им козлиного мяса. Наевшись, они расположились на ночлег за проволочным ограждением.

В воскресенье, после одиннадцатичасового джина, за последние пятьдесят лет вошедшего у него в привычку

как восстанавливающее и укрепляющее средство, Джордж сел за машинку, чтобы написать письмо в Лондон.

Без четверти час от этого занятия его отвлек шум снижающегося одномоторного шестиместного самолета. Джордж попросил Моти съездить на летную полосу, но Инге вызвалась сделать это сама — на «лендровере», припаркованном у ворот. Сопровождать ее Джордж послал дежурившего в тот день Битачу.

Чтобы добраться до взлетной полосы по неровной дороге, нужно четверть часа. Инге и Битача ехали уже почти десять минут, как вдруг услышали выстрелы и увидели бегущих по направлению к ним через кусты людей. Их было трое, один из них был в маскировочной куртке. Как только Инге сбросила скорость, выстрелы участились, пули попали в передние колеса и в коробку передач. Машина остановилась, и к ней приблизились трое сомалийцев, вооруженных автоматами.

Они потребовали деньги, часы, фотоаппараты и бинокли. Битача помахал руками в воздухе — показать, что они пусты, и сказал, что у них нет ничего ценного. Инге вытащили из машины и оттеснили от Битачи. Сначала они сняли с нее часы, а когда начали тыкать автоматами и бить ее, она вывернула карманы и подвернула майку, показывая, что у нее нет денег. Они злобно ^ подталкивали ее к зарослям, и их намерения не вызы- ^

27

I