Вокруг света 1991-06, страница 8

Реабилитация Дюма

Октябрь 1858 года. Шел третий месяц нового французского вторжения в Россию.

Реализуя стратегический замысел, неприятель воспользовался современным транспортом. По железным дорогам совершил бросок из Парижа в Штеттин. Под парами пересек Балтику, высадился 10 июня в Кронштадте и беспрепятственно вошел в Санкт-Петербург. Предпринял экспедицию на Ладогу, до самых карьеров, где брали мрамор для Исаакиевского собора. По железной дороге достиг Москвы, повернул яа Троице-Сергиеву лавру, на неделю стал лагерем между Переславлем-За-лесским и Калязином в имении камергера Нарышкина — Елпатьево. Дальнейших намерений не скрывал: Волга, от Калязина до Астрахани, с непременным десантом на Нижегородской ярмарке, и Кавказ, где в горах блокирован Шамиль.

Противник оказался похитрей Наполеона. Явился по приглашению, под благовидным предлогом и без армии. Все его силы —он сам да художник Муане. Всюду, однако, восторг и капитуляция, если не брать в расчет сопротивления отдельных патриотов, таких, как надежда русской поэзии Мей, литератор Павлов и эмигрант Герцен. Нового претендента на мировое признание звали Александр Дюма (отец). Его привезла из Парижа молодая графская чета Кушелевых-Безбородко. Привезла в довольно любопытной компании, вместе с модным в Европе и Америке экстрасенсом Хоумом и знаменитейшим итальянским маэстро Миллелотти. Писателю отводилась смиренная роль ша-

Маршрут Дюма по России

фера на свадьбе свояченицы графа и Хоума. Он же, путешествуя, писал историю человеческой цивилизации и не мыслил ее без истории России.

Официальный Санкт-Петербург не сомневался, что в результате появится что-нибудь вроде резкой книги маркиза де Кюстина (которого здесь так тепло принимали!) — «Россия в 1839 году». Написал ведь Дюма уже по мотивам декабрьского восстания 1825 года запрещенный в России роман «Учитель фехтования». В стремлении оградить себя от нежелательных последствий

система напрягла высшие интеллектуальные силы. Оборону и контрудар возглавила госбезопасность. Князь Долгоруков, начальник Третьего отделения, распорядился 18 июля установить за писателем тайный полицейский надзор. Агентурные донесения показывали государю. По объявленному маршруту понеслись корреспонденты, заранее рассыпая проклятия отвратительным дорогам, трактирам и гостиницам. В воздухе витала идея противовеса Александру Дюма, и в октябре того же года в Санкт-Петербург прибыл другой, благонамеренный французский писатель, «не шарлатан и болтун, а истинный поэт и художник» Теофиль Го-тье.

Корабли и форты Кронштадта уступили столичной прессе честь открыть огонь по неприятелю. Она дружно отреагировала на сигнал, поданный шефом жандармов. В дыму этой нескончаемой артподготовки гордо воспарил миф о легкомысленном борзописце, неспособном понять Россию. Дюма и во Франпии не обрашал внимания на газетную трескотню. Издатель, главный редактор, единственный сотрудник и специальный корреспондент парижского журнала «Монте-Кристо», он отправлял в редакцию с дороги толстые пакеты, и свежие материалы вскоре попадали к читателям. Так сложились книги путевых очерков «Из Парижа в Астрахань» и «Кавказ», изданные позже в Брюсселе и Париже. Русский перевод «Кавказа» увидел свет в Тифлисе в 1861-м и переиздан в Тбилиси в 1988 году. Первый сборник, кула, кроме предисловия и пролога, вошли путевые очерки «Санкт-Петербург», «Ладога», «Москва», «Волга» и «Степи», до последнего времени не отпускали цепкие когти мифа, задуманного как контрудар. Сначала сознательно его раздували, потом, похоже, в него поверили. В частности, именно Дюма приписывали открытие пресловутой «развесистой клюквы», дерева, ставшего символом невежественных писаний чужеземцев о России.

О путешествии Дюма по России мне приходилось слышать еще школьником от отца, книголюба до конца дней своих. Он пересказал тогда несколько забавных эпизодов. Через несколько лет я обнаружил их в книге «Кавказ», с трудом разысканной в Москве, в Государственной публичной исторической библиотеке. Затем в руки попала книга Андре Моруа «Три Дюма». К сожалению, пребыванию у нас знаменитого писателя отведено в ней всего 4,5 страницы. Появилось желание прочесть, чтб же все-таки он написал о России. И в голову не приходило, какая это непростая задача.

Энциклопедии быстро дали сводную справку: помимо «Кавказа», написана еще серия путевых очерков «De Paris к

6