Вокруг света 1991-07, страница 16

В.ОРЛОВ,

спец. корр. «Вокруг света» Фото автора

УМКА-ЗВЕРЬ СВИРЕПЫЙ

В Арктике стояла полярная ночь,

оставалось несколько дней до встречи Нового года. Вот почему

так спешил сюда наш Ан-74, он вез группу артистов и журналистов. Мы летели из Москвы.

Рейс обещал быть веселым, планы большими; поначалу было именно так. Но —непогода! Разбесновавшиеся над континентом циклоны заставили уважить старушку-стихию, и нам пришлось приземлиться на острове Средний. Крохотном, плоском, как блин, островке архипелага Северной Земли.

Крепчайший мороз с ветром сразу заставил заплясать и артистов, и журналистов. Спрятаться было некуда. А тут еще грозное предупреждение: от самолета далеко не отходить. Опасно, могут быть медведи!

— Белые медведи? Милые умки, разве они могут быть опасными? — на полном серьезе спросила одна артистка, должно быть, знавшая этих зверей по мультфильмам.

— Вполне,—ответил авиамеханик с заиндевелой бородой. —Не так давно тут погиб у нас один. Медведь ему весь живот выел.

— Что за дикий бандитизм,— вскричал громко, как и полагается юмористам, Михаил Жванецкий. — Нет, живот не отдам. Скорее в машину. Братцы, крепче держите свои животы.

Но шутки на этот раз не получилось. Как раз до вылета редактор вручил мне газету: «Читай, опять твои любимые!» Белый медведь, рассказывалось в газете, гонялся за рыбаками на Чукотке. Лез через окно в дом, не обращал внимания на выстрелы и крики. Заканчивалась статья примерно так: «В связи с тем, что случаи разбойного поведения владык Арктики участились, нужно что-то предпринимать». Каюсь, был за мной грех, ратовал я за спасение белых медведей. Проведя несколько самых лучших своих лет в Заполярье, на отдаленных высокоширотных островах, проникся я особым чувством любви к необычной северной природе. Где только мог —на страницах печати, на выступлениях во время устных выпусков журнала — призывал спасать занесенного на страницы Красной книги белого реликта Севера. Нельзя допустить, повторял я вслед за учеными, чтобы

белый медведь был уничтожен в угоду кучке любителей устилать полы своих квартир медвежьми шкурами. «Не стрелять!» —искренне призывал я всех жителей Арктики. А что же мне сказать им теперь?..

— Где, когда? — настороженно переспросил я механика, едва мы вошли в гостиницу аэропорта. Надо сказать, что гостиница, как и весь этот остров, является своего рода перевалочной базой для многих экспедиций, так что все новости стекаются только сюда, отсюда они и разносятся.

— На острове Голомянный все это произошло. Тут неподалеку, километров восемнадцать. Медведя-то вроде там видели утром. Стрелять нельзя, штраф семьсот рублей. Но медведь не просто ходил, он выслеживал! Да потом и напал! И что, интересно получается,— повернул авиамеханик,—решив, раз уж собралась пресса, до конца высказаться.— За убийство медведя, значит, семьсот рублей. А родственникам погибшего компенсация —пятьсот! Жизнь человеческая у нас, выходит, дешевле медвежьей.

Эта тема очень взволновала нашу группу, но вдаваться в дебаты я не стал, предоставив такую возможность журналистам иного профиля. Отыскав себе попутчика в лице представителя полярных станций, сопровождавшего артистов, я уговорил его выпросить ненадолго вездеход, и вскоре мы, валясь, как пьяные, со скамеек на ухабах, катили в промороженном кузове этой адски грохочущей машины на остров Голомянный.

Крестником этого острова —по-

русски имя его будет «Мористый» -стал помор, азартный охотник и каюр экспедиции Ушакова Сергей Журавлев. Четверо участников этой экспедиции были первыми людьми, побывавшими на Северной Земле. Они поставили дом на островке Домашний, а на Голомянном соорудили небольшой скрадок для охоты на белых медведей.

«Впервые в истории географии,— так отметил особенность этого мероприятия впоследствии академик Евгений Федоров,— часть расходов на экспедицию ее начальник собирался покрыть, и действительно покрыл, не за счет будущих публикаций—такое бывало и раньше,— а за счет медвежьих шкур».

Да, было в Арктике время, когда охота на белых медведей не каралась штрафом. Отправляясь в экспедицию, Ушаков взял обязательство вернуть за полученную им меховую одежду 100 медвежьих шкур. Сняв четверку ушаковцев с острова Домашний, пароход «Русанов» в тот же год открыл в проливе Вилькицкого еще одну полярную станцию на мысу Челюскин. Через год зимовщики докладывали об успехах. Помимо всего прочего, там было добыто 52 белых медведя. Так собирали урожай с осваиваемых земель. И так было всюду. Казалось, животный мир полярных областей неисчерпаем.

Где-то в конце 30-х годов наше правительство запретило стрелять белых медведей с судов. Охота с судов, конечно же, была не менее аморальна, чем, скажем, истребление бизонов в Америке, и с нею надо было кончать. А на полярных станциях тем временем палили по каждому подошедшему к дому зверю. Прибыв работать радистом в середине 50-х годов на полярную станцию «Мыс Желания», я застал медвежьи шкуры на вешалах, и меня, начитавшегося приключенческой литературы и мечтавшего встретиться со страшным зверем один на один, успокоили: «Без шкуры не уедешь. И не надо искать с медведем для этого встречи. Сам придет. Твое дело только увидеть. Стрелки найдутся». Есть, мол, у нас такие. И одним из таких стрелков, не стану называть фамилии, был приехавший на практику молодой географ, ныне преподаватель университета, также ратующий за сохранение природы. Не стану скрывать, подсократил численность белых медведей и я. Но не так-то легко оказалось это сделать. В то

14