Вокруг света 1992-11, страница 8
ветственных знаков, но вся она была по-праздничному расцвечена одеждами жителей. Яркие ситцевые кам-лейки старухи надели поверх меховых телогреек; нарядными были дети, молодые матери с малышами, укутанными в яркие одеяльца, стояли на главной улице; визжали от восторга мальчишки, старики выползли из домов и, протирая глаза, глядели в бинокли на мыс, белым утюжком выступавший в замерзшее море. Это был праздник. Начавшись пышным зрелищем старта в Анкоридже, гонка катилась по аляскинским дебрям и редким глухим ее поселениям красочным возбуждающим шаром. Телекамеры со всех участков пути круглые сутки приносили в каждый дом перипетии гонки: бегущие или лежащие в смертельной усталости собаки, в заиндевевших капюшонах погонщики, картины дикой природы, костерки на привалах. Если человек, встречая другого, говорил: «Какие новости?», это означало только одно: «Что нового в гонке?» Уже две недели Аляска только ею жила — особый случай превращения спортивных соревнований в яркий всеобщий праздник. Он утвердился в марте потому, что как раз в это время Аляска стряхивает дремоту долгой полярной ночи и пробуждается к жизни. «Этот мартовский марафон стал частью нашей северной жизни», — говорит с телеэкрана директор музея «Путешествие на собаках», в котором прослежена роль собаки в жизни людей на Аляске. Говорит по телевидению губернатор — тоже делится впечатлениями о гонке. А в деревне Ра-шен Мишен мы видели школьный урок, посвященный соревнованиям — по видику крутили прошлогоднюю съемку, включали текущие новости, и учитель еще пояснял, что к чему... Очень холодно в деревне Головин. Но никто не прячется по домам, ждут. И вот кто-то первый закричал: «Вижу!» Давние соперники — Сьюзен Батчер и Рик Свенсон. Действительно, из-за мыса показалось красное пятнышко. Те, кто с биноклями, говорят: «Сюзан!..» Через двадцать минут Сьюзен Батчер под ликование жителей деревеньки пронеслась по улице на упряжке. Она задерживается только на полминуты — отметиться в книге контроля гонки и — «марш, марш!». Через полчаса в деревню влетает еще упряжка — Рик Свенсон! Разница — всего полчаса... Мы с Джоном бежим к самолету и держим курс на деревню Уайт-Маунт (Белая Гора). Лететь до нее — минут двадцать. Собачьего бега —часа четыре. Уйат-Маунт — особая точка. Тут по правилам каждый машер перед броском до финиша в Номе должен шесть часов отдохнуть. На сколько раньше прибыл в деревню, на столько же раньше имеешь право из нее выехать. В этой точке уже бывает приблизительно ясно, кто победит. И на этот рубеж стекается масса людей. Самолеты на реке как комары. Туристов — туча. Еще более любопытных. Приезжие кутаются, мальчишки-эски-мосы — без шапок, в пиджачках и в кедах приплясывают возле красной палатки с надписью: «Айдитород». Тут каждый гонщик перед последней прямой (сто десять километров до Нома), сбрасывает с нарт весь лишний груз, меняет и нарты на более легкие. Все решает этот последний бросок до Нома... Упряжка Сьюзен Батчер появляется в Белой Горе, когда солнце уже уходит за горизонт. Шквал фотовспышек. Однако внимания особого у гонщицы ни к кому нет — время дорого. Все, что надо, методично, почти автоматически сделано для собак, нескольким ребятишкам — автографы, мне улыбнулась — «Вы тоже здесь...» Обнялась с дамой в дорогих мехах, в камнях и золоте. Это кто-то из дающих на гонку деньги и чьи товары рекламирует фаворитка. Когда Сьюзен уходит спать, появляется Рик Свенсон. Временная дистанция между лидерами увеличилась. Ночью оба машера тронутся в Ном. Свенсон выйдет на один час восемь минут позже. Уже в потемках мы с Джоном бежим к самолету. Прогноз синоптиков заставляет нас поспешать в Ном — ожидается снежная буря. Каждый год на гонках обязательно что-нибудь случается. В 1985 году, когда у финиша на открытых пространствах поднялась ледяная пурга, лишь один человек решился, не останавливаясь, двинуться к финишу. Это была жительница Нома Либби Ридзл. И она победила. Легко представить, какие страсти тогда бушевали в маленьком городке, если все аляскинские газеты вышли с огромными заголовками: «В Великой Аляскинской гонке впервые победа досталась женщине!» И вот опять этот страшный, морозный, со снегом ветер, превращающий мир в белую круговерть. Утром в Номе мы проснулись от жуткого завывания. Деревянный дом поскрипывал, белого света не видно. А радио принесло новость: после шестичасовой борьбы со снежной морозной бурей Сьюзен Батчер вернулась в Уайт-Маунт — «собаки легли, отказались идти». А Рика Свенсона нет. Он вышел час спустя после лидера, но не вернулся. Где он? Этот вопрос занимал всю Аляску и, конечно, штаб гонки в Номе. Пурга улеглась и открыла не пострадавшее убранство города-финиша. Не менее сотни фирм украсили главную улицу Нома щитами, подобно тем, какие ставят вокруг хоккейного поля к моменту игры. Трепетали на ветру флаги. Туристы грелись в кофейнях и ресторанах. В магазинах шла торговля местными сувенирами — мастера изготовляли их тут же, у тебя на глазах. Подскочила в цене фотопленка. Я растерялся, когда мне сказали, что надо заплатить за катушку не семь с полтиной, а четырнадцать долларов, причем было в ней не тридцать шесть кадров, а двадцать четыре. Такое свойство у рынка: повышенный спрос — платите дороже. Но где же все-таки Свенсон? В штабе, куда стекаются свежие вести, линия трассы на карте вся в красных флажках, ясно, кто где находится. Только нет флажка Свенсона. По телевидению крутят старые репортажи о прежних его победах — четыре раза приходил первым. Передают: Сьюзен снова вышла из Уайт-Майнт и мучается вопросом: где Рик? Пурга. Самолеты все на приколе. Снегоходы тоже не рискуют выйти навстречу при сокрушительном ветре... Наконец, под вечер какой-то смельчак все же выскочил на линию вешек и б |
