Вокруг света 1993-10, страница 50

Марат потом рассказывал, что буря заставила его вообще прекратить бег и лечь на землю: во-первых, не видно, куда бежать, во-вторых, встречный ветер сводил на нет все усилия по продвижению вперед. Так продолжалось, к счастью, не более часа. Затем ветер немного ослабел, и Марат уже глубокой ночью закончил свой третий беговой день.

В этот вечер мы впервые ужинали в палатке, но все равно и в чае, и в миске с едой было полно песка. Пришлось отказаться от привычного процесса жевания, а просто, по-стариковски, шамкать. В волосах, в глазах, в ушах и носу— песок. Вычищать его было бессмысленно — мгновенно осядет новая порция.

Теперь-то мы с завистью смотрели на нашего водителя-туарега. На голове у него был тюрбан, скрученный из нескольких метров ткани. Перед бурей Абид изменил форму тюрбана, и вся верхняя его часть тела оказалась укутанной тканью. Дышал он также через эту ткань. А мы вдыхали песок.

* * *

На четвертый день достигли города-оазиса Эль-Голеи. Сверкали на солнце изумрудом десятки тысяч пальм, и мерно текла обычная городская жизнь. Ветер, вольно гулявший по пескам пустыни, лишь колыхал макушки пальм, а под ними было тихо. У ворот города нас встречали местные власти. Длинных речей не было, и, получив напутствия, Марат вбежал в город.

В центре города состоялась запланированная остановка — нас ждал сюрприз: предстояло побывать в доме местного жителя по фамилии... Ковальчук. Сюрприз подготовили ребята из киногруппы, которая снимала видеофильм о Сахаре и о пробеге Марата. Они, командированные из СНГ, приехали в Алжир для съемок исторического фильма «Сог-диана» по заказу киностудии «Узбек-фильм». Но сроки нашего пробега (февраль — март) в точности совпали с Рамаданом. А основное условие Рамадана — верующие не должны брать в рот ни еду, ни питье от восхода до захода солнца. Слава Аллаху, что верующим путешественникам разрешалось нарушать это правило. А то бы наш водитель с голоду куда-нибудь не туда заехал.

Так вот, наши командированные киношники оказались не у дел; алжирцы на время Рамадана отказались проводить съемки. Тогда ребята из съемочной группы переключились на пробег по Сахаре в надежде отснять фильм, а потом кому-нибудь продать его за валюту (кстати, план их удался — снятая о пробеге Марата лента была отправлена на кинофестиваль документальных фильмов в Канны, а потом и продана).

Но вернемся к «сюрпризу». Откуда в центре Сахары люди с чисто

украинской фамилией Ковальчук? Нас встретила типичная для этих мест арабская семья. Что-либо в чертах лица или в одежде, напоминающее славянское происхождение, мы ни у одного из ее членов не нашли. Да и говорили все они по-арабски и по-французски, а русского никто из многочисленной семьи Ковальчуков не знал. Но все же! Перед нами стояли прямые потомки переселенцев из России.

Вот их история.

После революции бывший царский военный инженер в 1923 году бежал вместе с отступающей белой армией в Иран, а оттуда в Сирию, потом в Северную Африку, где он — кадровый офицер, выпускник кадетского училища — стал служить во французском иностранном легионе. В отличие от других воинов-профессионалов он не разрушал, не убивал, а строил — дороги, мосты.

Однако ему выпало испытать еще одну революцию, но уже в Алжире. Но на этот раз, в 1962 году, Ковальчук не стал покидать страны, где жил, а остался в Эль-Голее, там, где его и застала освободительная революция. Женился еще в 1936 году на арабской девушке, нажил девять детей (пятерых сыновей и четырех дочерей). Православной церкви здесь нет, поэтому его семья — верующие католики.

После национально-освободительной войны в Алжире практически не осталось французов. А вот Ковальчук остался, стал и при новой власти одним из самых уважаемых людей в Эль-Голее. Под его руководством была построена дорога, которая связала оазисы Сахары нитями цивилизации. Большинство домов в центре города — тоже дело рук Ковальчука.

Его старший сын показал фотографии отца — мягкие черты лица, спокойные, умные глаза, какое-то очень знакомое русское лицо, вдруг вспомнил-таки — очень похож на Федора Шаляпина.

«Хотите когда-нибудь посетить Россию?» — спросили мы Коваль-чука-младшего. «Я обязательно должен повидать родину моего отца. Он родился в Полтаве, я знаю. Моя мечта побывать там. Может быть, там поищу родственников»,— ответил Ковальчук-сын.

Провожать нас вышла вся семья Ковальчуков — от мала до велика. Нам было пора в путь. К тому же необходимо было пополнить свои запасы еды и воды на предстоящие 400 километров пути по безлюдной пустыне до очередного оазиса Ин-Салах.

* * *

В этот день у Марата боли в ноге усилились. В ход пошел полный набор разогревающих мазей. Пришлось сбавить нагрузку.

На пятый день Марат пробежал мало — всего 50 км, но боль в ноге не проходила. Решили в последую

щие дни чередовать бег и ходьбу и всячески беречь больную ногу. Стягивающая повязка натерла кожу, а разогревающие мази вызвали сыпь. Теперь пришлось думать, как избавиться от сыпи. Тут в ход пошли и одеколон, и йод. Эта напасть особенно беспокоила Марата ночью, вызывала зуд, не давая спать.

Несмотря на все виды лечения, сыпь не проходила, а, наоборот, распространились по всему телу. Тогда-то мы и сообразили, что это аллергия. Но что было ее причиной? Вода? Нет. Мы стали пользоваться минеральной водой из бутылок, но опять никакого результата. Аллергия так и не прошла за время нашего путешествия.

Уже дома врачи однозначно определили, что причина аллергии — финики, да, обычные финики, которые в Алжире мы покупали на местных рынках. Ведь основной вид деревьев в оазисах — это финиковые пальмы. Но у меня аллергии не было, может быть, потому, что я ел фиников гораздо меньше, чем Марат.

...На протяжении шести дней от Эль-Голеи до Ин-Салаха пустыня была однообразна: ни единого холмика высотой хотя бы в метр. Днем жара стояла за 30 градусов. Выбрать место для обеденной стоянки было проблемой. Вокруг, куда хватает глаз, не найти укрытия от солнца и ветра — сплошь плоская равнина. Единственное, что давало тень,— наша автомашина. Ставить палатку мы не решались, поскольку собрать ее можно было только целиком — с дном, стенками и крышей, и от жары она уберечь не могла. Обедали прямо между колес автомашины. Находиться там можно было лишь в лежачем положении, но зато там тень, и между колес обычно дует прохладный ветерок, да и песок не такой раскаленный, как на открытом месте.

Марат говорил, что при беге в полдень подметки кроссовок нагревались так, что казалось, вот-вот расплавятся и отвалятся. Да, основная забота в этой части Сахары — укрыться от солнца. Марат бежал в белом, специально сшитом для него в Эки-бастузе балахоне с капюшоном из хлопка. На руках — перчатки. Капюшон надвинут с помощью козырька так, что все лицо в тени.

В автомашине холодильника не было, поэтому, чтобы сохранить овощи, фрукты днем, в жару, мы их заворачивали в бумагу, прятали в сумки, где хоть как-то сохранялась запасенная за ночь прохлада. Все-таки передышка от жары, наступавшая с заходом солнца, восстанавливала нам силы.

Нетрудно было представить, что тут творится в летние месяцы, когда и ночью пустыня пылает жаром, запасенным днем. Поэтому не случайно эта часть пустыни столь безжизненна. Летом здесь все живое выжигает зной. Марат часто сравни

48