Вокруг света 1994-09, страница 38

тому почти все они умерли, а те немногие, которые выжили, стали набирать новых учеников и учить их самостоятельно. Вот с тех пор и пошла и сохранилась самостоятельность колледжей, хотя это и не всем нравится.

Нашим соседом за кофе оказался заросший огромной бородой филолог из Эдинбурга, специалист по классической латыни. Поэтому и заговорили о латыни, о языках вообще. Я поделился своими наблюдениями — когда я глубоко погружен в английский, думаю на нем, мой образ мыслей отличается от русского. Более того, случись что в момент моего «английского думания» мне надо было бы совершить какой-то поступок, то боюсь, что поступил бы иначе, чем думая по-русски. А что мой коллега скажет об этом? Может быть, в свое время латынь сделали общим языком науки, чтобы наука разных стран была одинаковой или хотя бы более одинаковой? И Пиппард принял мою сторону. Он,оказалось, тоже считает, что существуют английская, французская, немецкая науки, различие между которыми обусловлено в основном языком. Ведь каждый язык имеет свои возможности обобщенного, не связанного с конкретностью объяснения вещей. Например, французский имеет большую возможность этого, и поэтому одно время французские математики были такими выдающимися.

Потом наш разговор перешел в другую плоскость.

— Послушайте, Брайан, а как вы получили титул лорда? Извините, что задаю такой вопрос, — сказал я вежливо и серьезно. Но Пиппард не поддержал тон.

— Я думаю, здесь произошла ошибка. Это моему отцу в свое время надо было дать лорда, но о нем забыли, — ответил он, смеясь. — А зря. Ведь это он фактически очистил Темзу от грязи и сделал так, что в ней появились лососи. А потом, наверное, кто-то в Обществе вспомнил об этом, и решили: давайте вместо Пиппарда-старшего дадим лорда младшему. — И Брайан весело рассмеялся опять, довольный шуткой.

Та же самая ирония сквозила и в ответе Шомберга, когда я спросил у него относительно его избрания в члены Королевского Общества в Лондоне, то есть в академики. Он очень мягко, как-то даже извинительно улыбнулся и сказал:

— Ну что вы, я совсем маленький человек. И почти ничего не сделал в науке. То, что я попал туда, — это чистая случайность!

И я понял, что люди вкладывают, когда говорят слово «джентльмен».

В конце беседы в Клер-Холле Брайан Пиппард внезапно сам предложил мне показать старую Кавендишскую лабораторию и лабораторию Монда, где работал Капица. Поэтому через несколько дней его щегольской велосипед и мой «конек-горбунок» уже стояли рядом, прикованные цепями на одной велосипедной стоянке на Улице Бесплатной Школы.

Итак, я прорвался-таки в эту лабораторию — ее так не хватало тому моему Кембриджу, который я искал. Но об этом, возможно, я расскажу как-нибудь в другой раз.

Кембридж

БЕЛЯЕВСКАЯ ПРЕМИЯ

17 июня 1994 года в Санкт-Петербурге состоялось вручение Беляевской премии за 1994 год (по итогам 1993 года).

Идею премии вьщвинули петербургские писатели Андрей БАЛАБУХА и Анатолий БРИТИКОВ еще в 1984 году — к столетию Александра Романовича БЕЛЯЕВА, видающегося фантаста, на произведениях которого — «Человек-амфибия», «Голова профессора Доуэля», «Ариэль» (всего не перечислишь) — выросли многие поколения наших читателей. И писателей. Кстати, многие произведения фантаста увидели свет на страницах нашего журнала в 20-30-е годы.

Радением секции научно-фантастической и научно-ху-дожественной литературы Ленинградской писательской организации и НПО «Буревестник», ставшего генеральным спонсором премии, она была учреждена в 1989 году и присуждалась по трем категориям: за лучшую фантастическую книгу года, за лучшую научно-художественную книгу и за критику. Первое вручение состоялось в апреле 1990 года, однако вскоре «Буревестник» в связи с процессами, отнюдь не литературными, стал реять совсем не так гордо, и премия... нет, не умерла, но впала в некое подобие летаргии.

В 1992 году статус премии был пересмотрен и изменен. Теперь она стала присуждаться по шести категориям:

— за лучшую фантастическую книгу года на русском языке;

— за лучший перевод фантастической книги на русский язык;

— за лучшую научно-художественную книгу года на русском языке;

— за лучший перевод научно-художественной книги на русском языке;

— за критику в области научно-художественной и/или фантастическом литературы;

— издательству — за совокупность книг, принадлежащих к этим областям литературы и выпущенных в течение года.

На соискание премии может быть выдвинут любой автор, живущий в Российской Федерации или за ее пределами, если выпущенная им книга написана на русском языке. Если по первоначальному замыслу премия должна была присуждаться раз в два года, то по новому статусу она стала ежегодной; выдвижение соискателей заканчивается 31 января следующего года, 16 марта, в день рожденья Александра Беляева, жюри принимает окончательное решение, а затем в трехмесячный срок происходит само вручение премии.

Литературная премия имени Александра Беляева (или Бе-ляевская премия — оба названия равноправны) состоит из медали — нагрудной, лауреатской, и настольной, которая вручается дваищы лауреатам; диплома, скрепленного печалью Союза писателей Санкт-Петербурга, от имени которого премия вручается; и, наконец, денежной премии, размер которой зависит от суммы, полученной в том или ином году Оргкомитетом от спонсоров (за исключением премии издательству, которая является почетной и безденежной). Вот список лауреатов Беляевской премии.

Премия 1990 года

(по итогам 1989 года)

Лауреаты:

Аркадий и Борис СТРУГАЦКИЕ (Москва — Ленинград) — $а роман «Гоцд обреченный»; Андрей СТОЛЯРОВ (Ленинград) за сборник повестей и рассказов «Изгнание беса»;

Александр СНИСАРЕНКО (Ленинград) — за научно-художественную книгу «Третий пояс мудрости». (Поскольку премия за критику не была присучена никому, жюри отметило в зтом году две фантастические книги.)

Премия 1993 года

(по итогам 1992 года)

Лауреаты:

Василий ЗВЯГИНЦЕВ (Ставрополь) — за роман «Одиссей покидает Итаку»;

Александр ЩЕРБАКОВ (Санкт-Петербург) — за перевод романа Филипа Жозе Фармера «Грех межзвездный»;

Сергей АРТАМОНОВ (Москва) — за научно-худо-жественную книгу «Литература средних веков»; Андрей БАЛАБУХА (Санкт-Петербург) — за серию статей об англо-американских писателях-фантастах;

Издательство «Северо-Запад» — за подборку книг серии «Fantasy».

(Премия за перевод научно-художественной книги не была присуждена никому.)

Премия 1994 года

(по итогам 1993 года)

Лауреаты:

Владимир МИХАЙЛОВ (Москва) — за трилогию «Капитан Ульдемир» (в связи с выходом заключительного романа «Властелин»)-Андрей ЛАЗАРЧУК (Красноярск) — за сборник повестей и рассказов «Священный месяц Ринь»; Александр ЩЕРБАКОВ (Санкт-Петербург) — за перевод романа Роберта Хайнлайна «Луна жестко стелет»;

Лев МИНЦ (Москва) -— за научно-художественную «Индейскую книгу»;

(Приятно отметить, что книга была издана как приложение к журналу «Вокруг света», а автор — нынешний лауреат — работает в нем свыше четверти века.)

Юлий ДАНИЛОВ (Москва) — за перевод книги Ге-оргия (Джорджа) Гамова «Приключения мистера Томпкинса»;

Издательство «Северо-Запад» — за серию отечественной фантастики.

Спонсоры:

Акционерное общество, пожелавшее остаться неизвестным;

Акционерное общество «Пчела»; Книгоиздательско-книготорговая фирма «Лань»; «Издательство Буковского»; Акционерное общество «С.О.Б.»; Акционерное общество «Ренессанс-Арт»; Радио «Балтика»;

Фирма «Глиссада» — официальный дилер фирмы «Касио»;

Акционерное общество «Анчер-Авто».

Почему премия погучила имя Беляевской? Еще тогда, в 1989 году, об этом много спорили. В основном отечественная традиция подобных премий предпочитает названия образные — так, существуют «Аэлита», «Старт», «Великое Кольцо», «Бронзовая улитка», в зтом году к их семейству прибавился «Странник»... Однако в конце концов решено было остановиться на Беляевской премии — причем по нескольким причинам. Во-первьк, Александр Романович Беляев был первым отечественным писателем-профессионалом, работавшим в обоих жанрак — ив области фантастики, и в области научно-художественной литературы; многие обращались к этим жанрам идо него, однако у них это были экскурсы в новые земли, а не планомерное их обживание. Во-вторьк, хотя Беляев и не являлся нашим земляком по рождению, но последние годы провел в Пушкине, там умер и похоронен. Ну и, наконец, просто не хотелось быть Иванами, родства не помнящими...

Наверное, раньше такие премии и не были ^жны — потому и не рождались. Фантастики издавалось кот наплакал, научно-художественной литературы заметно больше, но тоже не слишком густо. Сейчас после книгоиздательского бума, необходимость в создании системы какж-то ориентиров в книжном море стала насущной. Выполнить именно эту роль и призваны премии — и чем больше их будет, тем гучше; учреждение их — не пир во время ^мы, но строительство маяков, которое во все времена почиталось делом почтенным. Одна премия может быть случайной, субъективной и так далее, но система w. уже позволяет делать выводы — а это нужно всем: и читателям, и издателям, и писателям, и книготорговцам...

36

I