Вокруг света 1994-11, страница 38
О том, что Аральское море усыхает, знают все. Но многие ли видели. как исчезает море? И знают ли, что означает это для тех, кто водил по нему корабли, ловил в его водах рыбу, жил на его берегах? И можно ли так легко губить то, «/го даровано нам природой? Чтобы ответить на эти и другие вопросы, мы у четверо москвичей, организовали мотоэкспедицию вокруг Арала — почти полтора столетия спустя после того, как капитан-лейтенант Российского флота А.И. БУТАКОВ положил на карту озеро-море... Экспедиция не обещала быть легкой: до нас никто моря не объезжал. КОГДА УХОДИТ МОРЕ™ Аральск — первый крупный пункт на нашем пути. В городе заправляемся и берем запас воды. Она, конечно, малопригодна для питья, но другой нет. По понтонному мосту пересекаем Сырдарью, одну из двух великих азиатских рек, питавших Арал. Теперь почти вся вода разбирается по каналам на орошение, моря достигает лишь небольшая ее часть и лишь несколько месяцев в году. Отсюда, с Сырдарьи, начиналась история Аральской военной флотилии. В 1879 году флотилия насчитывала 48 судов, уступая по численности лишь Балтийской. Сейчас же в Бугуни, старейшем прибрежном поселке в дельте Сырдарьи, то тут. то там торчат из песка остовы кораблей. Вручную кованные заклепки, деревянная обшивка и пароходные трубы говорят об их почтенном возрасте. Моря не видно, красноватые барханы тянутся до горизонта... К исходу третьего дня въезжаем в поселок Каукей, раньше стоявший на берегу залива Бозколь. Здесь кончается щебенчатая дорога, и мы прощаемся с обжитыми местами. Дальше не дотягиваются щупальца каналов Сырдарьи, и начинается пустыня Кы-зылкум. И хотя наши мотоциклы модели «Планета-5» (их нам выделил «ИЖмаш») хорошо приспособлены для езды по песку и бездорожью, барханы — серьезное для них испытание. Я и Виктор Волынский держимся вместе, чтобы при случае помочь друг другу. Особо не рискуем, главное — не упасть. Ведь фотоаппаратура у нас стоит намного больше, чем мотоцикл. А еще важнее — уберечься от травм. Более молодые и темпераментные Саша Ивин и Дима Балдин рвутся вперед, стараясь на большой скорости проскочить песчаные участки. Это не всегда удается, но наши предостережения на них не действуют. И, как оказалось, зря. Когда-то в этих местах, вблизи моря, проходил главный почтовый тракт из Оренбурга в Ташкент, опустевший с введением Закаспийской железной дороги. Оседлых поселений не существовало, только кочевья киргиз-кайсаков и каракалпаков. Да и сейчас, все аулы можно пересчитать по пальцам одной руки. К одному из них, называемому — как и пустыня — Кызылкум. мы подъезжаем на четвертый день. В центре свалены в кучу узловатые скрученные стволы саксаула. Это и топливо, и строительный материал, из него сплетают изгороди и даже целые стены в загонах для скота. Древесина необычайно твердая и плотная, она тонет в воде, а горит не менее жарко, чем уголь. Учитель местной школы Адилхан Кеулин-жаев приглашает в свою юрту. Меня, как самого старшего (и с самой большой бородой), сажают во главу стола рядом с хозяином. И мне же первому протягивают миску с кусками мяса. Пьем чай, пиалу за пиалой, закусывая сладкими пшеничными зернами. Я знаю, что не принято сразу переходить к сути и задавать вопросы, поэтому беседа долго вьется вокруг общих тем. Первым не выдерживает наш любознательный Дима: — А где теперь море? Адилхан неторопливо отвечает: - Раньше берег был всего в семнадцати километрах, а на одном из островов, непода леку, стоял рыбачий поселок Уялы. После обмеления люди вместе с островом оказалась среди песков. Теперь западнее Кызылкумов никто не живет, и, где теперь море, никто не знает... Собственно из-за нескольких сот мелких островов у восточного побережья и звалось море когда-то «Арал-Денгиз» («денгиз» по-киргизски — «остров»). Теперь же вместо 36 |
