Вокруг света 1994-12, страница 14

особых сложностей не предвиделось. Бухта очень глубокая и известна как одна из лучших в мире. Была Балерина вахта, хороший попутный ветерок, и я прилег на часок отдохнуть, попросив разбудить, как только покажется маяк. В туман вошли неожиданно. Валера включил радар и пошел, ориентируясь в основном на экран. Меня разбудил, когда видимость упала до нуля. Я по показаниям GPS определил точку, глянул на экран и понять ничего не мог. По карте мы находились практически на берегу, но локатор показывал совсем другое. Срочно поднял Илью (он отвечал за всю электронику) и велел проверить радар. Поскольку спутник и карты упорно подтверждали, что берег рядом, пришлось встать. На всякий случай запустили двигатель и стали ждать. Через три минуты выяснилось, что радар из-за неверного включения показывал какую-то ерунду. После нажатия нужных кнопок берег на экране занял положенное место, до него метров двести. Легли в дрейф. Минут через 15 туман чуть рассеялся и открылся скалистый берег, как и полагалось по карте, совсем рядом. Мы стояли посредине входа в бухту. Чем дальше в нее заползали, тем прозрачнее становился туман. Встали у морского музея. Оттуда позвонил в «имигрейшен». Через час наши паспорта украсили канадские визы. Я показал американскую газету с фотографией «Магнитки», и вопросов не было. Но местные парни сказали, что вчера таможенники полдня потрошили яхту из Европы на предмет наркотиков.

Утром разыскали русский рефрижератор. Там уже начался прием местного начальства. Меня тоже усадили за стол. Все гости — моряки и никак не могут понять, как мы решились на самодельной лодке идти через океан без профессионального штурмана. Капитан рассказал, что ночью разговаривал с подводной лодкой и, возможно, кто-то придет в гости. Я навострил уши.

— Какая еще подлодка, откуда? Да, это же вы со мной разговаривали.

— Как с тобой? У нас, на Севере, есть такая подлодка... Название точное забыл, но что-то с Магнитогорском связано.

Он спутал нас с подлодкой «Магнитогорский комсомолец», которая базировалась В Североморске.

Побывали в местном музее. Впечатляет фильм, который постоянно демонстрируют посетителям. В нем собраны факты и документы о чудовищном взрыве, уничтожившем город и унесшем тысячи жизней. 6 декабря 1917 года для жителей Канады — день величайшей трагедии. В то ясное утро в проливе Нарроус столкнулись два парохода — французский «Монблан» и норвежский «Имо». Никто в Галифаксе, кроме лоцмана, проводившего судно, и трех человек коман

дования морского штаба, не знал, что «Монблан» битком набит сильнейшей взрывчаткой. Шла война, и такие сведения держались в строжайшей тайне. Как только на теплоходе вспыхнул пожар, капитан приказал покинуть судно. Экипаж в панике бежал. Сделать что-либо для спасения было уже невозможно. Брошенное горящее судно медленно дрейфовало в самом узком месте пролива. На набережных, крышах домов, холмах собрались тысячи людей, привлеченных необычным зрелищем. Никто не понял, почему так стремительно мчалась к сопкам команда. Последствия взрыва были чудовищными. Я рассматривал в музее множество фотографий, сделанных после катастрофы. Все здания на берегах рухнули от удара взрывной волны, обрушились мосты, водонапорные башни.

Разыскивая русский рефрижератор, мы несколько раз прошли на «Магнитке» по проливу. Не видно ни одного разрушенного здания, никаких следов катастрофы. Специалисты утверждают, что до появления ядерного оружия это был самый сильный взрыв за всю историю человечества.

В Галифаксе немало чистых уютных улиц, где дома утопают в цветах. А климат здесь весьма прохладный. Туманы и дожди — обычное дело. Иногда в начале мая еще лежит снег. Тем не менее в главный город Новой Шотландии приезжает довольно много туристов. Одна из местных достопримечательностей — большой форт на вершинах холмов. На стенах невероятной толщины стоят десятки старинных грозных пушек. Жерла их по-прежнему смотрят в пролив. Залпы из этих орудий потопили в бухте немало кораблей. Часть пушек вполне исправна, и из них ежедневно стреляют. Ритуал, связанный с выстрелом, — это красочный спектакль, продолжающийся не менее получаса и разыгрываемый обслугой в формах XVIII века. Парни как на подбор — гренадерского роста и сложения. Рявкают, отдавая команды, так, что в ушах звенит...

Из бухты Галифакса сразу ушли подальше в море на хорошие глубины и проложили курс на юго-восточную оконечность Ньюфаундленда. Слава Богу, остров Сейбл, проклятый моряками, остался в стороне. Голос радиомаяка, установленного на острове, именует его Кладбищем* Северной Атлантики. Пожалуй, нигде в мире нет другого острова, где погибло бы столь огромное количество кораблей. Отсюда и названия, данные моряками: «Пожиратель кораблей», «Остров призраков», «Остров кораблекрушений»... Остров представляет собой низкую песчаную косу длиной в 24 и шириной около одной мили. Видно, черт разместил его на самой напряженной судоходной трассе. Здесь постоянные туманы, так как встречаются теплый Гольфстрим и холодное

Лабрадорское течение, которые, как считают геологи, и создали эту гигантскую отмель из гальки и песка. Самое скверное, что остров непрерывно движется и меняет очертания. Корабль, попавший в зыбучие пески, обречен. За пять столетий известно лишь восемь случаев, когда кораблям удалось выбраться из «трясины океана». Огромные суда, водоизмещением в тысячи тонн, бесследно исчезают в ней так же, как и на внешних отмелях у мыса Гатгерас. Судьбе угодно было провести нас вблизи обоих великих кладбищ Атлантики.

До Ньюфаундленда шли трое суток. Ветер попутный. Ставили спинакер. Скорость на фордевинде до 10 узлов. Длинные пологие волны с шипением догоняют несущуюся лодку и стремятся накрыть корму. Иногда приходится принимать ледяной душ. Временами сильно качает, и морская болезнь изматывает.

27 июля, на рассвете, показался маяк, а потом и остров. Берега изрезаны фиордами. Крутые, высокие холмы часто отвесно обрываются в океан. Глубины и погода позволяли, подошли поближе. Это явно не Бермуды, вид более чем суровый, похоже на наши северные сибирские просторы. На голых плоских вершинах — каменистая тундра: островки леса, начинающиеся в лощинах, на равнине переходят в настоящую тайгу. Со скал низвергаются водопады, в глубоких ущельях еще не растаяли снежники, доносится шум птичьих базаров. С грохотом разбиваются о прибрежные утесы могучие черные валы. Пока пригревает солнце, вроде не так все мрачно, но стоит ему скрыться за тучами, сразу ощущаешь ледяной, пронизывающий ветерок. Неуютно в море вблизи угрюмых скал даже летом, а что творится здесь в шторм зимой — страшно подумать.

Предполагать, что в этих краях находилась легендарная новая земля норманнов Винланд — «Страна вина», «Страна винограда», могли только люди, никогда не бывавшие на острове. Рассказы о благодатном крае, где полно дикого винограда, встречаются в древнеисландских рукописях. Наиболее известны «Сага о Гренландии» и «Сага о Эйрике Рыжем». В них сообщается о плодородной стране Винланд, открытой Лейфом Эйрикс-соном, прозванным Счастливым. Произошло это около 1000 года. Норманны образовали несколько поселений и исследовали неведомое побережье. Через несколько столетий по не известным никому причинам следы их в Северной Америке затерялись. Европейские историки вновь заговорили об открытии норманнами Винланда только в начале XVII века. Более 250 лет десятки ученых Европы и Америки спорят о месте его нахождения. Дело в том, что в сагах приведено немало географических подробностей, дающих достаточно основа

12