Вокруг света 1995-01, страница 14

щербетом с большим металлическим сосудом за спиной, который моментально оказывается у него в руках, и вот уже в чашечку льется розовая, прохладная жидкость. Вы пьете шербет и замечаете, как кипит всюду, в домах и на тротуарах, своя жизнь, а рядом с вами беседуют два встретившихся приятеля, непрерывно жуя стебли сахарного тростника.

Тягучие и ароматные запахи базара буквально обволакивают вас. Торговля восточными пряностями вовсю идет в закоулке у мечети Бирс Бея (базар — это ведь старые кварталы Каира, где сохранились прекрасные архитектурные памятники); рядом с козинаками и рахат-лукумом лежат пирожные и конфеты, усыпанные орехами. Здесь же вас могут угостить настоящими египетскими шашлыками-кебабами, которые моментально зажарят и поднесут на блюде, украшенном зеленью.

С запахами ванили и корицы смешиваются ароматы душистых масел. Можно зайти в лавку и купить целый набор (это дешевле, как уверяет продавец) масел и концентратов духов с экзотическими названиями.

Мы все дальше углубляемся в лабиринт улочек Аль-Халили. Когда-то он ограничивался оборонительной стеной с воротами. Перед воротами Баб аль-Футух даже спешивались иностранные послы, а во время праздника махмаль через них торжественно провозили покрывало, сотканное местными ремесленниками и предназначенное для украшения храма Кааба в Мекке. Но самые, пожалуй, известные ворота Баб аз-Зувей-ла, через которые впервые вступил в новый Каир четвертый халиф ши-итско-исламской династии Фати-мидов — Муиз, чье имя теперь носит одна из улиц. Когда шествовали пышные процессии во главе с халифом, окруженном всадниками, а евнухи держали кадильницы, в которых курилась амбра_г — весь простой люд падал ниц. Чем вам не сцена из «Тысячи и одной ночи»? Кстати, баснословные сокровища и пышные праздники торгового Каира, а также богатая приключениями жизнь каирцев и их правителей позволили Стэнли Пулу в книге о средневековой столице Египта, опираясь на труды известных арабских историков, таких как аль-Макризи, выдвинуть свою гипотезу (теперь поддержанную многими), что именно Каир, а не Багдад, был сказочным городом из «Тысячи и одной ночи».

Когда, полюбовавшись на ворота Баб аз-Зувейла, продолжите осмотр старого города, вы обязательно пересечете Дарб аль-Ахмар — именно эта улица упоминается в книге сказок шехерезады. А рядом с нею — еще один рынок. Ну разве Багдаду, особенно современному, сравниться с Каиром своими рынками, базарами и караван- сараями?..

Макризи с массой живописных подробностей рассказывает о каирских рынках, где, как и сейчас, можно было купить все, что душа пожелает: шелка и утварь, фрукты и масла, индиго и пряности. Он описывает один «сук» — обычный рынок, где продавались только сундуки, и для

покупателей оставался лишь узкий проход, по обеим сторонам которого стояли маленькие и большие сундуки, доверху набитые золотом, серебром и драгоценностями. «Обилие богатства поистине изумляло», — пишет Макризи, отмечая одновременно и большое число нищих в Каире. Не удивительно, что рынки кишели ворами. По сообщению начальника стражи Аль-Халили, лишь за один месяц 1407 года была выловлена тысяча воров. Местный палач едва успевал отрубать головы и руки несчастных. Даже его жилище находилось у ворот Баб аз-Зувейла, где вывешивались головы казненных.

На многих базарах идет торговля и сейчас, но вот викали — особый тип караван-сарая, где приезжий купец мог сложить товары и провести ночь — сохранились только для показа туристам. Например, викаля на улице муиз. Это чисто выметенный двор с обязательным фонтаном посредине, окруженный четырехэтажной постройкой; в комнатах, напоминающих кельи, живут ремесленники и художники, устраивающие здесь свои выставки-продажи. Очень подходящее место для одного из эпизодов «Тысячи и одной ночи», также как и расположенный неподалеку от упоминаемой в той же книге сказок улицы Дарб аль-Ахмар старый крытый рынок, в котором всегда сумеречно и прохладно, лишь в незалатанные дырки пробиваются золотистые лучики света. Сейчас здесь делают тенты.

Мы останавливаемся, чтобы понаблюдать за работой мастеров, сидящих, скрестив ноги, в своих тесных мастерских. Они натягивают пестро раскрашенные ткани на распорки, превращая их в декоративные тенты для свадеб, похорон и религиозных праздников. Конечно, возникает желание приобрести небольшой тентик, но вряд ли он пригодится в московском доме, поэтому лучше взять на память коврик из верблюжьей шерсти — ими торгуют рядом женщины-мастерицы, или, на худой конец, сумочку из ослиной кожи.

...Только на площади Вахбат Бейн аль-Касрейн (в старину здесь часто проходили пышные процессии халифов и султанов) мы, почувствовав усталость, решили где-нибудь отдохнуть, благо крошечные кофейные и чайные на рынке встречались на каждом шагу.

— Давайте лучше зайдем к моим друзьям. У них мастерская почти рядом — немного пройдемся по медному ряду. Там и отдохнем, — предложил Беляков.

Чуть ли не вся улица Шариа ан-Наххасин, по которой мы идем, отведена торговцам изделиями из меди. Традиции египетских ремесленников по обработке металлов уходят во времена фараонов I династии. И первым используемым металлом стала самородная медь.

Вначале кувшинами и чащами из меди пользовались лишь фараоны, а знать и люди простого происхождения обходились горшками из глины. Среди ремеслешшков славились своим мастерством литейщики. Они плавили медь, а затем, охладив, выбивали камнями пластины нужной толщи

ны и формы; позднее в медь стали добавлять олово. Во многих гробницах древнего царства находили украшения из меди. Чтобы показать, какого искусства достигли египетские умельцы в работе с металлом, достаточно назвать великолепную медную статую фараона Пепи I. Разнообразны медные и бронзовые статуэтки, относящиеся ко всем периодам династической истории Египта, особенно изображающие бога Осириса.

Ив более поздние времена у каирцев не проходила любовь к меди. «Не было почти ни одного дома в Каире, где не нашлось бы медных изделий с красивой инкрустацией», — писал Макризи.

Однако это отнюдь не означает, что каирцы не любят изделий из камня, дерева или инкрустаций из перламутра. Путешествуя по рынку, мы с Владимиром заглянули в одну из старейших лавок (хозяин, естественно, со свойственной торговцам скромностью уточнил, что ей полтысячи лет, и она была первой в Аль-Халили), заполненную вещами, инкрустированными перламутром. Полутемный зал лавки, казалось, освещало мерцающее перламутровое сияние. В углу громоздилась обстановка для чьей-то богатой гостиной: и стол, и стулья, и шкафчики — все сверкало перламутром.

А поделки из алебастра являются чуть ли не самыми популярными среди покупателей, кроме того, они не так уж и дороги. Египетские ремесленники увлеклись резьбой по алебастру, когда подорожало дерево, тем более, что для этого можно было применять тот же самый инструмент. Причем резьбу на алебастровые изделия наносят, когда он еще не затвердел, а рисунок делают по мокрой поверхности. Алебастровые лепные украшения можно увидеть на зданиях или в жилищах, а яйца и скарабеи из алебастра дарят в самый любимый египтянами весенний праздник с очень поэтическим названием «Шам ан-Насим» — в переводе с арабского это означает «запах легкого весеннего ветерка», — когда все каирцы семьями устремляются на берега Нила, в парки и сады. В нем переплелись древние языческие, христианские и мусульманские обычаи, например, один из них — крашение яиц перекочевал затем из Египта в Европу (отнюдь не наоборот!)

За разговором мы не заметили, как оказались у порога мастерской, название которой переводилось как «Дети Мохсена». «Оказались у порога» — слишком громко сказано, мастера сидели за столиками на галерейке и дружно стучали молоточками: выбивали рисунки, узоры, арабскую вязь на медных досках и подносах. Под веселый перестук чеканщиков громко вещал старенький телевизор и еще более старый дед пиликал на скрипке, а рядом усатый парикмахер брил очень похожего на себя, тоже усатого, клиента. Это действо происходило на фоне открытых и ярко освещенных магазинчиков, в утробе которых сияли нестерпимым блеском развешанные по стенам, начищенные сковородки и черпаки, подносы и блюда, а на полках стояли круглые кастрюли-чаны с двумя ручками и

12