Вокруг света 1995-03, страница 47

Снег по припаю в эту пору почти весь стаял, и вся поверхность льда была покрыта лужами, иной раз до полуметра глубиной. Часто попадались трещины. Вернее, не трещины даже, а только намеки на них, шириной в два-три сантиметра, указывающие направление, по которому скоро пойдет разлом припая. Один раз я наткнулся на нерпичью лазку — такими лазками кольчатая нерпа пользуется в течение всей зимы для дыхания и отдыха на поверхности льда. Опустив в лазку длинный шест, я измерил толщину льда — почти два метра. Мысль о том, что морж мог пробить лед такой толщины или вылезти через нерпичью лазку, диаметр которой около сорока сантиметров, — конечно, полная чепуха... Единственное объяснение — это широкая трещина.

Чтобы морж не нырнул в невидимую мне трещину до того, как я рассмотрю его поближе, пришлось сделать большой крюк и зайти против ветра. Он заметил меня, когда я был уже метрах в сорока, высоко вскинул голову, а затем пополз, медленно перебирая ластами. Никакой трещины рядом не было. За ночь лужи покрылись корочкой льда, и там, где проползал морж, этот лед легко лопался — широкий след шел откуда-то с юго-востока. Я двинулся вдоль следа, в обратном направлении, чтобы проследит|>, откуда морж пришел. След постепенно заворачивал на юг, во льды пролива Лонга. Затем я опять вернулся к моржу. При моем приближении он снова зашевелился и пополз. Его движения были медленными и неловкими. Морж подтягивал свое громоздкое тело, опираясь только на передние конечности. Задние ласты и живот он вывернул вбок. Они, похоже, были сильно истерты — на льду оставались розовые пятна крови.

Продвинувшись вперед метров на пятьдесят, морж остановился, воткнув клыки в лед и чуть развернув голову в мою сторону, чтобы не терять меня из виду. Это был крупный взрослый самец, хотя и не достигший еще максимальной величины и веса. Отсутствие видимых признаков истощения говорило, что его путешествие по льду началось не так давно. Но непривычный способ передвижения сильно утомил его — в подозрительно косивших на меня глазах животного через несколько минут появилось сонное выражение и, невзирая на опасного соседа, каким я для него, несомненно, являлся, морж вскоре задремал. Я медленно стал придвигаться к нему и, когда до него оставалось несколько метров, под ногами предательски хрустнула льдинка. Морж мгновенно прореагировал на резкий звук и, обнаружив поблизости меня, вздыбился в угрожающей позе. Приподнявшись на передних ластах и задрав вверх голову с массивными

грозными клыками, он глыбой возвысился надо мной. Медленно поводя клыками из стороны в сторону, он попятился от меня, но увидев, что я не собираюсь его преследовать, опустился на ласты и пополз прочь. Через десяток метров он вдруг воткнул клыки в лед и резким движением шеи перекинул тело в сторону, развернувшись на 180 градусов. Теперь мы находились лицом к лицу. В его усталых глазах ясно читалась мысль: «Ну что ты ко мне пристал...»

Иногда бывает, что осенью некоторые моржи, забравшиеся далеко на север, не успевают откочевать до образования плотных льдов и остаются на зимовку в Чукотском и Восточно-Сибирском морях, придерживаясь широких разводий и полыней. О встречах с такими моржами часто рассказывают авиаторы и гидрологи. Я сам видел нескольких таких «зимовщиков» в начале апреля, когда летал к северу от острова в районе Завранге-левской полыньи. Скорее всего, «мой» одинокий бродяга принадлежал к их числу. Ближайшие разводья сейчас находились километрах в пятнадцати к югу от острова. Видимо, разомлев на майском солнышке, морж отдыхал у края трещины, когда произошла сильная подвижка и кромка льда сомкнулась. В поисках спасительной воды морж оказался у самого берега. И теперь продвигался вдоль суши на запад.

Через пару часов зверь понял, что я не причиню ему вреда, и спал, почти не обращая на меня внимания, даже когда нас разделяло три-четыре метра. Так, спящим, я и оставил его, вернувшись на кордон. Еще в течение четырех суток я наблюдал, как он с завидным упорством продвигался на запад, делая около трех километров в день. 1 июня морж исчез за пределами видимости.

Вскоре мне пришлось покинуть остров, а когда я вернулся в конце июля, то первая же новость, которую мне сообщили, напомнила о майской встрече с моржом.

...Его увидели с машины. Летом для передвижения по острову пользуются тяжелым «ГАЗ-66», причем так, чтобы не нарушить растительного покрова тундры. Дорогами для транспорта служат галечные русла рек. Морж находился чуть ли не в центре острова, в верховьях реки Хищников. Он был совершенно истощен, лопатки выпирали наружу двумя острыми горбами, кожа висела безобразными складками. Но у него еще оставались силы делать угрожающие выпады клыками, когда к нему подходил человек с фотоаппаратом. На следующий день его видели почти на том же месте, за сутки он продвинулся не больше, чем на 200 метров вниз по течению реки. Это было 27 июня, ровно

через месяц после моей встречи с ним в бухте Сомнительной. В середине июля его нашли мертвым. За последние двадцать дней он смог пройти лишь километр. А до моря оставалось еще целых восемнадцать...

Это не первое наблюдение за передвижением моржей по суше на значительное расстояние. О подобном случае на острове Врангеля в 1941 году писал известный зоолог К.К.Чап-ский. Автор знаменитой книги «Дерсу Уз ала» В.К.Арсеньев в 20-х годах выпустил брошюру, посвященную моржам, где привел свидетельства чукотских охотников о пешем переходе группы моржей из Колючинской губы в залив Лаврентия. А мне лично рассказывали охотники из Инчоуна, что в середине 70-х годов несколько моржей поздней осенью ходили по льду замершей лагуны, пока их не застрелили. Журнал «Природа» целый разворот посвятил случаю, произошедшему в 1969 году в Нижнеян-ске, когда в поселок пришел молодой морж, проделавший путь по льду и берегу не менее 45 километров. Однако «мой» знакомец является своего рода рекордсменом среди моржей-путешественников. Расстояние, пройденное им по берегу и льду, даже по самым осторожным подсчетам составляет не менее 85 километров!..

Итак, отчаянная попытка пересечь остров Врангеля закончилась трагической гибелью путешественника от голода. И хоть это был не человек, а только морж, все равно жаль его...

Возникает закономерный вопрос: могли ли мы, сотрудники заповедника, призванием которых является охрана редких животных, спасти заблудившегося моржа? Технически это вполне выполнимая задача. Но в результате многолетних дебатов по поводу зверей, попавших в трудную природную ситуацию, — будь то морж, оставшийся вдали от спасительной воды, или белый медвежонок, брошенный матерью, — мы пришли к мысли, что не имеем права вмешиваться в естественные процессы. Пусть все происходит так, как должно происходить в природе. К примеру, в нашем случае, белый медведь, истощенный неудачной охотой за нерпой, может найти погибшего моржа. Мясо моржа восстановит его силы. Тем более, что падаль — один из основных источников питания белых медведей в Арктике. Так что, какие бы чувства мы ни испытывали к бродяге-моржу и как бы мы ни желали помочь ему, решено было оставить его в покое и проследить за ним, проверить, чем закончится его необычное путешествие.

Остров Врангеля