Вокруг света 1995-03, страница 49

пирата Жана-Франсуа Одуля (у нас его иногда неправильно называют Годул или Гу-дул) и по сей день на Сейшелах, а Робер Сюркуф среди франко-маврикийцев считается чуть ли не национальным героем. Правда, эти двое были не совсем пиратами, а корсарами. Сейчас для нас в этих терминах мало разницы, а для людей сведущих это означало, что действовали они под «каперским свидетельством» — то есть как бы от имени своей страны, в данном случае Франции, под защитой национального флага, а если оказывались в руках противника, считались военнопленными. Благодаря своей «деятельности на благо Франции» и Сюркуф обрел романтический ореол героя и стал главным персонажем многих книг. А то, что во всем остальном он был обыкновенным морским разбойником, грабил суда и припрятывал награбленное, похоже, мало занимало авторов его жизнеописаний.

В общем, в XVII — XVIII веках западная часть Индийского океана была еще одним (кроме Вест-Индии), хотя и менее известным, пиратским раем. Конечно, точных цифр, которыми можно было бы определить количество награбленных пиратами сокровищ, нет ни у одного исследователя. Но совершенно не исключено, что это количество было немногим меньше того, что прошло через руки морских разбойников Карибского моря. А раз так, значит, у предании о пиратских кладах на Маврикии, Сейшелах, Коморах и других островах у восточного побережья Африки — вполне реальная почва.

Жизнь некоторых пиратов Индийского океана и в наши дни окружена тайнами, с которыми постоянно сталкиваются исследователи, издавна пытающиеся отыскать следы, что ведут к пиратским сокровищам. Причем один из пиратов оставил на этом пути столько препон-головоломок, что ученые и кладоискатели и сегодня бьются над их разгадкой, словно вновь и вновь подтверждая тщетностью своих усилий прозвище «таинственный пират», которым его наградили в свое время.

Пиратство в западной части Индийского океана имеет давнюю историю. Еще в 1508 году пират по имени Мондрагон захватил португальское торговое судно у побережья Мозамбика. Но период расцвета деятельности корсаров, или приватиров. был еще впереди.

Крупнейшими покровителями «законного» пиратства были Франция и Англия — причем этим занимались не только правительства этих стран, но и торговые компании или даже частные лица. Так что охота за кораблями стала вполне организованным и весьма прибыльным промыслом. Сент-Мари у берегов Мадагаскара, превратившийся в главное пиратское гнездо, в конце XVII — начале XVIII века посещали тысячи морских разбойников. Когда пираты начинали уж слишком досаждать европейскому судоходству, военные флотилии изгоняли их из излюбленных мест, как и случилось вначале на Коморах, а затем и на Мадагаскаре.

Но в западной части Индийского океана было немало и других тихих, необитаемых островов, таких, как Маврикий и Родригес, Фар-куарские острова и Агалега, Амиранты и Аль-дабра, где пираты чувствовали себя, как у Христа за пазухой. Но особенно приглянулись им Сейшелы. Этот архипелаг, по существу, был последним настоящим «пиратским раем». Изолированность, отсутствие населения, множество удобных бухт, чтобы укрываться от шторма или погони, здоровый климат, наличие источников пресной воды, изобилие пищи и древесины для починки судов — все это, естественно, привлекало на Сейшельские острова толпы морских разбойников.

Анс-Форбан («Пиратская бухта»), на южном берегу Маэ, и Кот-д'Ор («Золотой берег»), на северо-востоке острова Пра-лен, — далеко не случайно именно так были названы эти места первыми европейскими колонистами, обнаружившими следы пребывания морских разбойников на Сейшелах еще в середине XVIII века. «И нет такого островка или бухточки, с которыми не были бы связаны свои легенды, — заметил однажды современный сейшельский историк Ги Ли-онне. Но особенно богат преданиями и находками остров Фрегат.

Вот что, например, писал член общества естественной истории острова Маврикий Элизе Льенар после посещения Фрегата в августе 1838 года: «Мне показали яму, вырытую незадолго до моего приезда, — в ней был огромный сундук, наполненный посудой из различных стран, голландские пики, ножи, боевые топоры, сабли, испанские пиастры — все это почти полностью заржавело от времени». На Фрегате Льенар видел также засыпанные землей и заросшие лианами остатки укреплений, построенных пиратами. В этом месте, по словам Льенара, в 1812 году были найдены портупея для сабли и золотая эполета. В хорошую погоду в полумиле от берега можно было увидеть остов большого корабля, лежащего на мелководье. А на скале, обращенной к заливу, поселенцы нашли какие-то таинственные изображения, в которых распознали зашифрованные надписи, но разгадать их смысл они не смогли.

У бухты Гранд-Анс первые колонисты, обосновавшиеся там во второй половине XVIII века, обнаружили остатки жилищ, а в

Ресторан «Корсар» на острове Маэ построен прямо на месте пиратской стоянки.

Фото из книги: Douglas Alexander «Holiday in Seychelles».

другом месте — деревянную мачту и платформу — некое подобие наблюдательной площадки или командного мостика. Там же, на берегу моря, в коралловом песке, были отрыты три могилы с человеческими костями, рядом с которыми лежало несколько рукояток от шпаг, обшитых кожей.

Элизе Льенар сделал вывод, что пираты там жили несколько лет. Опасаясь, что их застигнут на море, они закопали часть своих сокровищ на острове. «Но чуть погодя разбойники все же попали в руки правосудия и получили по заслугам, оказавшись на виселице, — все, кроме одного, которого помиловали только потому, что он был еще слишком юн. От него-то и узнали о кладах: умирая, он передал одному из своих друзей записку с указанием и описанием места, где были спрятаны сокровища», — пишет Льенар. И добавляет: — «Я видел эту записку и, прочитав ее, нисколько не усомнился в ее подлинности».

Тем не менее поиски в указанных местах ничего не дали, хотя на берегу и находили испанские пиастры и крусады.

Умы многих кладоискателей и ученых будоражили и загадочные знаки, оставленные неизвестно кем и неизвестно когда на скалах главного острова архипелага — Маэ.

Г 4