Вокруг света 1995-07, страница 38

распяли Христа. Но даже столь сильное потрясение не остановило его — он продолжал нести веру Христову людям, за что был схвачен и, в конце концов, по велению царя Ирода обезглавлен.

Эти прискорбные события происходили вдали от испанской земли. Но, как твердо убеждены многие испанцы, здесь Иаков тоже некогда проповедовал. Что до истории, связанной с местом захоронения апостола, который, согласно легенде, был погребен в Испании, тело его — причем с головой, чудесным образом приросшей к туловищу, — впоследствии было выкопано и переправлено морем в галисийский порт Падрон. И здесь-то, неподалеку от Падрона, — заново предано земле на старом римском кладбище.

На этом, однако, история святого места не заканчивается. Однажды, незадолго до смерти — а было это в начале IX века — императору франков Карлу Великому привиделся во сне усеянный звездами путь, простиравшийся к святому месту через Францию и Испанию. И Всевышний призывал императора расчистить «дорогу» от мавров, захвативших часть Иберии. Внявший голосу Господню Карл повел свой войско через Пиренеи. В бой его воины шли под хоругвью святого Иакова, которую украшал уже знакомый нам символ — раковина морского гребешка. Великий поход закончился победой франков: от владычества сара-цинов были избавлены Кастилия и Леон, Галисия, Наварра и Ла-Риоха.

Ну и наконец — некоторое время спустя — галисийский отшельник Пелагий узрел как-то над равниной яркую звезду. С благословения церковных властей взялся он копать в том месте, над которым она воссияла, — и наткнулся на хорошо сохранившееся тело, по всей видимости, обработанное специальными мазями. Голова была там, где положено. А в свитке, приложенном к телу, указывалось, что усопший есть не кто иной, как святой Иаков, сын Зеведея и Саломеи, родной брат Иоанна, коему Ирод отсек голову в Иерусалиме».

По указанию папы римского останки святого были торжественно перезахоронены в местечке Кампус-стелле.¹ Чуть позже там была воздвигнута часовня, которая со временем — трудами не одного поколения архитекторов — выросла до размеров нынешнего собора Святого Иакова...

Но оптимистам тут же возражают пессимисты, и у них, разумеется, есть на то свои основания. Возьмем хотя бы само название Компостела, — го

ворят они, — которое никак не вяжется с романтической историей о воссиявшей-де звезде. Тем более что у латинского слова «compostus» самые что ни на есть прозаические значения — выдуманный, вымышленный, ложный. Что же до свидетельств о якобы имевшем месте перезахоронении, то тут мы имеем дело с обыкновенной опиской, которую вполне мог допустить близорукий монах-пе-реписчик. Ведь между латинскими словами «Hierosolyma» и «Hispania», обозначающими соответственно Иерусалим и Испанию, и правда, есть некоторое сходство, хоть и весьма отдаленное. Столь же сомнительно для скептиков и значение раковины морского гребешка, которая, по преданиям, была символом христиан, сражавшихся против мавров. Помимо всего

Campus stellae» (лат ) поляна»

буквально «Звездная

прочего, раковина была еще и символом Венеры и своего рода «членским значком» последователей особого культа, известного своими разнузданными оргиями.

Насколько достоверны и убедительны доводы той и другой стороны, пусть каждый решает для себя сам. Некоторые из числа уверовавших «голосуют» ногами.

Хождение в Сантьяго-де-Компос-телу можно назвать испытанием, скорее, духа, нежели, к примеру, кошелька: бесплатный — или за чисто символическую плату — кров, грубая, но здоровая крестьянская пища... И подобную житейскую прозу не следует сбрасывать со счетов, отправляясь в путь-дорогу к собору Святого Иакова. Однако настоящим паломникам все нипочем — ими движет вера. Впрочем, среди пилигримов нередко попадаются люди, которыми больше руководит охота к перемене мест и

вполне понятное любопытство — желание полюбоваться красотами испанской природы и архитектуры.

Да и не только это. А еще — поиск ощущений, казалось бы, навсегда ушедших из нашего рационального, прагматичного мира, в котором все мы разобщены.

Американский журналист Саймон Винчестер, решивший пройти с паломниками до святого места, разговорился в пути с одной англичанкой из Ливерпуля, которая, по ее словам, отнюдь не ревностная католичка.

— Зачем же вы, в таком случае, пустились в столь трудный путь? — поинтересовался Саймон.

— Дело в том, — ответила «странная» паломница, — что в путешествие я отправилась, чтобы познакомиться не только с простыми и, как я теперь

вижу, радушными испанцами, но и познать саму себя. В дороге очень хорошо думается. Вот я и размышляю — о многом. Знаете, есть некоторые темы, которые, например, у нас, в Англии, обсуждать не принято.

— Ну и как, оправдались ваши ожидания? — допытывался журналист.

— Думаю, да, — призналась странница. — Даже несмотря на сбитые в кровь ноги и прочие неприятности, подстерегающие всякого в пути.

А чтоб было легче выносить все тяготы многонедельной кочевой жизни, каждый паломник непременно берет с собой раковину («дарующую успокоение», как утверждает в одном из своих стихотворений Уолтер Рэли¹), посох, огромную шляпу и бутыль из тыквы с запасом питьевой воды.

Кстати, состав паломников со временем менялся. В средние века это была довольно разношерстная компания. Монахи и миряне, кающиеся грешники и жаждущие чудесного исцеления больные, рыцари, давшие обет совершить паломничество, если уцелеют в битвах, и те, кого можно было бы назвать прапрадедушками современных туристов, — другими словами, люди, жаждавшие вкусить прелести жизни на живописном испанском побережье между Сан-Себастьяном и Ла-Корунь-ей. В свое время среди паломников можно было увидеть и венценосных особ — к примеру, французского монарха Людовика VII или короля Шотландии Якова III и духовных пастырей, таких, как итальянский проповедник и основатель ордена францисканцев Франциск Ассизский. Основную же массу составляли и составляют, разумеется, люди безвестные.

Чуть позже среди странников ста-

* Уолтер Рэли (1552 — 1618) — английский мореплаватель, организатор пиратских экспедиций, а также поэт и драматург.

31

Июль 1995 ВОКРУГ СВЕТА