Вокруг света 1996-08, страница 7

хами с пальмы с печальным криком упал и сам Бонапарт. От помощи он отказался решительным, поистине наполеоновским жестом. Посидев и покряхтев, он поднялся, сказал, что с садовником Гастоном пора серьезно разбираться, и пошел отлеживаться в свою каморку. Спустя несколько дней Гастон, принарядившийся по случаю выходного дня, на глазах у всей улицы упал с велосипеда в грязную вонючую лужу, и теперь уже Бонапарт весело потирал руки и целую неделю после этого пребывал в прекрасном расположении духа. Нередко Бонапарт украдкой высматривал, над чем в настоящий момент колдует Гастон, и, в зависимости от результатов, покидал свой наблюдательный пост или очень озабоченным, или, напротив, злорадно посмеиваясь себе под нос. Физиономия Гастона, внимательно следившего за действиями Бонапарта, также частенько мелькала над нашим забором, и, не будь у них этого состязания, оба, наверное, умерли бы со скуки.

Но самое неприятное, что может сделать колдун, — это наслать мертвых на живых. Он незаметно вбивает два гвоздя в доме, где недавно кто-то умер, и таким образом приковывает невидимого мертвеца к его бывшему жилищу, не позволяя ему переселиться в более подходящее место. И пригвожденный дух с утра до вечера толчется среди своей живой родни, путается под ногами, бьет посуду, прячет нужные вещи, сеет ссоры, словом, пакостит всеми возможными способами. И если эти гвозди срочно не найти и не выдернуть, житья не будет.

Настоящий, квалифицированный колдун способен запросто вселить в какого-нибудь человека мертвеца. Дело в том, что присутствие в человеке мертвеца до неузнаваемости меняет его характер, который становится похожим на характер вселившегося. А колдун, конечно, старается выбрать наименее привлекательного покойничка — пьяницу, обжору, лентяя, и постепенно порочный мертвец прибирает к рукам того, в кого вселился. От этого можно уберечься специальными заговорами. Надежным средством считаются также амулеты — носители духа, в виде колец, браслетов, кулонов и прочего, что постоянно присутствует на теле человека.

Лет десять назад я работал на переговорах с министром иностранных дел одной из африканских стран. Я был восхищен его внешним видом. Министр пришел на встречу в живописных национальных одеждах и имел на себе такое количество предметов из серебра и золота, что по сравнению с ним Остап Бендер бежал в Румынию налегке.

За столом министр энергично жестикулировал, и переговоры проходили под нежное, музыкальное позвякивание его амуле

тов, отбрасывавших по комнате бесчисленные солнечные зайчики. На его пальцах было так много перстней, что казалось, будто он держит в каждой руке по кастету. Я смотрел на него и почему-то представлял себе его тогдашнего коллегу Громыко, члена Политбюро, с массивными серьгами в ушах, с толстыми цепями на шее и с большими, как бублики, золотыми браслетами на запястьях. И это сильно отвлекало меня от синхронного перевода.

Используют также талисманы с зубом крокодила или когтем какой-либо священной птицы. Его заворачивают в кусочек кожи другого почитаемого животного и носят на шнурке, привязав к запястью или куда-нибудь еще. Водворяя провинившегося в тюремную камеру, с него могут снять его амулеты, чтобы они не помогли ему бежать. Но амулеты бывают маленькими и незаметными, и их можно надежно укрыть на теле. Именно поэтому после какой-нибудь особенно жаркой потасовки, скажем, во время очередного государственного переворота, с врагами стараются расправиться не только политически, но и физически, а их тела иногда сжигают, чтобы вместе с ними сгорели и талисманы, способные их воскресить.

В деревнях можно видеть прибитые над дверьми жилищ куски куриных тушек, также защищающие от злых духов. Кроме того, помимо колдовства, если так можно выразиться, агрессивного, существует и колдовство оборонительное. К нему, в отместку, могут прибегнуть родственники жертвы. Они тоже могут обратиться к богам за помощью, и колдун-агрессор не сбрасывает этого со счетов и старается изо всех сил переманить духов на свою сторону.

Когда знахарь ставит диагноз — вселение мертвеца, начинается изгнание этой напасти. Помимо магических напевов, бесконечных заклинаний и вызовов добрых духов, больного прижигают спичками, поливают холодной водой, натирают жгучей травой, обильно обмазывают навозом и болезненно бьют по животу. В довершение проводят самую эффективную процедуру: в рот больному кладут мелко нарезанный чеснок, а чтобы тот, по темноте своей и глупости, его не выплюнул и тем самым не лишил себя его благотворного действия, челюсть несчастного крепко подвязывают тряпкой. До этого слабый, поникший и ко всему равнодушный пациент вдруг приободряется и даже норовит сбежать от чу-до-лекаря, и если ему это не удается, то уж мертвец выскакивает из него, как ошпаренный, и больше не возвращается.

Однако некоторые неуравновешенные и нетерпеливые граждане предпочитают бороться не с колдовством, а с колдунами. В бенинской газете «Эузу», что на языке фон означает «все изменилось», но переводится

как «революция», в разделе судебной хроники мне приходилось читать немало грустных сообщений на эту тему. Несколько молодых людей, погорячившись, убили жителя своей деревни, которого все считали колдуном. Он постоянно устраивал засуху, чем окончательно вывел из себя своих земляков. Житель другой деревни, находясь в здравом уме и трезвой памяти, порешил за тайное колдовство своего соседа, приходившегося ему к тому же родным дядей. По глубокому убеждению дядеубийцы, именно из-за колдовства умирали все его дети, едва успев появиться на свет. Детская смертность в тех местах действительно очень высока, но дело здесь, конечно, не в колдунах.

Интересно, что родственники могут представлять друг для друга особую опасность, поскольку, согласно религии, они общаются с одними и теми же умершими предками, а потому способны сильно повлиять на судьбу близких. С одной стороны, это помогает хранить и укреплять традиции семьи, клана, способствует его сплоченности, а с другой — приводит к таким неожиданным последствиям, как рост коррупции. Чиновник, занимающий видный пост, просто обязан материально поддерживать бедных родственников, проживающих в деревне, иначе они проклянут его. Жалование у чиновника небольшое, а родни может быть полдеревни.

Накануне какого-то местного праздника я заглянул в кабинет одного бенинского столоначальника, чтобы поздравить его с надвигающимся событием. Он вежливо поблагодарил меня, но тут же скорбно поник своим темным челом. На мой участливый вопрос, не случилось ли чего, он ответил, что опечалился как раз в связи с предстоящим праздником. Этот парадокс он объяснил приблизительно так:

— У нас ведь как: приезжаешь на праздник к себе в деревню, и на тебя тучей набрасывается родная голытьба — всем подарки нужны! Седьмая вода на киселе, а не дашь кому — смертельная обида! Хоть с себя снимай! Мелочью не отделаешься. А теперь прикинь: выходные дни тоже праздниками считаются. Не приедешь — еще сильнее обидятся, причем все разом. Похороны и свадьбы, почитай, каждый месяц случаются. Родни-то море! А если на них не появишься, можешь вообще больше в деревне не показываться.

Видимо, вспомнив о похоронах, бедный чиновник загрустил еще больше. Позднее я узнал, что мой знакомый — не исключение, а самый типичный пример. Для многих городских жителей приезд на родимую сторонушку — тяжелый и напряженный момент. Какой-нибудь зловредный родственничек, почувствовавший себя обделенным, запросто может взяться за колдовство — и тогда

ВОКРУГ СВЕТА

7