100. Николай Гоголь, страница 10

Жизнь и эпоха

Три года в Европе

«В душе небо и рай...»

За три года Гоголь исколесил Европу вдоль и поперек. При этом большую часть времени он проводил в Риме; туда он попал в марте 1837 года и тут же отчаянно влюбился в него. «В душе небо и рай, — писал Гоголь А. Данилевскому в феврале 1838 года. Никогда я не был так весел, так доволен жизнью». Римские месяцы, как правило, выпадали на осень и зиму; весной же и летом писатель вел жизнь пилигрима. Гоголь вообще был странником по натуре с усиливающимися же физическими недомоганиями дорога превращалась для него еще и в своеобразное лекарство; путешествуя, он словно оживал. А болезни мучили его все сильнее — любопытно, что собственное нездоровье Гоголь был склонен объяснять своей «особостью»; так, П. Анненков вспоминал, что писатель убеждал его физиологически он устроен совсем иначе, чем обычные люди.

К уехавшему из России Гоголю как будто вернулась покинувшая его было и столь свойственная его юности веселость — он много смеялся, придумывал розыгрыши и вообще стал более «легким» в общении с другими людьми. Характерно в этом смысле октябрьское (1836 года) письмо нашего героя, адресованное его бывшей ученице 16-летней Маше Балабиной, с описанием путешествия из Лозанны в Веве; в этом «тексте» оживает литератор, пятью годами раньше поразивший петербургскую публику искрометным юмором своих малороссийских повестей. Жизнь Гоголя за границей неплохо иллюстрируют его пись-

^ Вид на современный Рим с холма Монте Пинчио. С этой точки нередко любовался Вечным городом Гоголь, обитавший неподалеку.

▼ «Новый Рим. Замок св. Ангела» (1825), картина художника Сильвестра Щедрина, долгие годы жившего в Италии.

ма — их количество в эти годы заметно выросло, что было вполне естественным со многими приобретенными в Петербурге и Москве знакомыми и друзьями ему теперь приходилось общаться в эпистолярном жанре.

Страшным ударом для Гоголя явилась смерть Пушкина. В марте 1837 года он почти рыдал в письме к П. Плетневу: «Все мое высшее наслаждение исчезло вместе с ним. Ничего я не предпринимал без его совета. Ни одна строка не писалась без того, чтобы я не воображал его пред собою. Что скажет он, что заметит он, чему посмеется, чему изречет неразрушимое и вечное одобрение свое, вот что меня только занимало и воодушевляло мои силы... Боже! Нынешний труд мой, внушенный им, его создание... Я не в силах продолжать его...» Упоминая о «нынешнем труде», Гоголь имел в виду «Мертвые души», идею которых подал ему именно Пушкин. Начал он эту «поэму» еще в России, теперь же продолжал но продолжал уже совсем с иными, нежели раньше, мыслями, прозревая в своем произведении пророческий характер.

Круг римских знакомых Гоголя был довольно узок. Гоголь бывал у княгини Зинаиды Волконской, перешедшей в католичество; дружил с семейством Балабиных. Время от времени навещали его московские и петербургские приятели Шевырев, Погодин, Анненков, Жуковский, — но это было редкостью.

Особенно близко сошелся писатель с двумя людьми — живописцем Александром Ива но-