100. Николай Гоголь, страница 19

Николай Гоголь

покойному Николаю Языкову. Она скончалась 26 января 1852 года, буквально сгорев от брюшного тифа. 28 января Гоголь присутствовал на панихиде. Его было не узнать — он казался неживым. Вышедшему его проводить Хомякову писатель сказал со слезами: «Все кончено».

В конце января в Москву приехал отец Матвей Константиновский. Гоголь прочитал ему вторую часть «Мертвых душ», после чего они поспорили. Батюшка попросил исключить из текста главы с изображением священника. «Это был живой человек, аргументировал свою просьбу отец Матвей, которого всякий узнал бы, и прибавлены такие черты, которых во мне нет, да и к тому же с католическими оттенками...» Гоголь, как мог, защищал свое детище.

5 февраля писатель проводил своего наставника на вокзале, послав вдогонку письмо с извинениями за свою несдержанность. До 10 февраля зафиксировано еще несколько выходов Гоголя «на люди». Но уже рано утром 9 февраля он посылал за приходским священником с просьбой о причащении и соборовании, сообщив пришедшему батюшке, что почитает себя умирающим.

В это же время Гоголь практически перестал принимать пищу.

10 февраля он хотел передать А. П. Толстому рукопись второго тома «Мертвых душ», но тот ее взять отказался.

В ночь на 12 февраля Гоголь сжег эту рукопись. Это не было умственное или психическое исступление, как принято изображать этот шаг писателя. В сознательном характере поступка убеждает одна бытовая подробность, переданная мальчиком Семеном, единственным свидетелем произошедшего. Гоголь долго сортиро

вал бумаги, какие-то откладывая для уничтожения, а какие-то убирая обратно в портфель (среди последних оказались, например, письма Пушкина). Когда он бросил приготовленную связку в печь, та лишь обуглилась. Огонь стал потухать. Гоголь, заметив это, попросил развязать бумаги и ворошил их до тех пор, пока они не вспыхнули. На другой день в разговоре с А. П. Толстым он сожалел о содеянном, уверяя собеседника, что сделал это по ошибке. «Как силен злой дух!» — восклицал Гоголь. Он уже не вставал, перебравшись после совершения акта сожжения на кровать.

13 февраля к больному позвали доктора Та-расенкова: «Он смотрел, как человек, — вспоминал А. Тарасенков, — для которого все задачи разрешены».

Врачи лечили Гоголя, а выходило — мучили его. Пытались насильно кормить, лили на голову холодную воду, пускали кровь с помощью пиявок. «Оставьте меня, мне хорошо», — просил Гоголь. Его не слушали. За несколько часов до смерти Гоголь пробормотал: «Давай, давай. Ну что же?» Потом громко закричал: «Лестницу, поскорей давай лестницу!»

21 февраля утром его не стало.

24 февраля Гоголя похоронили в Данило-вом монастыре при огромном стечении народа. Всю дорогу до монастыря гроб несли на руках.

4 Последние свои годы Гоголь провел у А. П. Толстого, в доме Талызина на Никитском бульваре в Москве.

^ж Работая в 1909 году над «юбилейной» картиной «"Самосожжение" Гоголя», Илья Репин ориентировался на версию, согласно которой Гоголь в конце жизни сошел с ума. Художник изображает здесь великого писателя совершенно безумным человеком.

В 1909 году на Арбатской площади открыли созданный скульптором H. Андреевым памятник H. В. Гоголю. В 1951 году его спрятали во дворике дома, в котором умер Гоголь, — образ сочли «неправильным», он противоречил придуманной в СССР истории русской литературы.

□