Юный Натуралист 1971-02, страница 51

50

Около берега, у подножий скал, можно разыскать маленьких крабиков или пурпурных актиний — настоящие подушечки для булавок, расшитые алым и голубым бисером. Иногда на скале виднеется большая черная губка с открытыми высокими устьицами, похожими на конусы вулканов. У берега и между скалами я собирал новые раковины для своей коллекции, и мне доставляла удовольствие не только их красивая форма, но и необычайно выразительные названия. Я узнал, например, что остроконечная раковина вроде крупного береговичка, у которой один край вытянут наподобие полуперепончатых пальцев, называлась «нога пеликана», а белая, почти круглая, коническая раковина блюдечком, сходная по форме с улиткой, носила название «китайская шляпа».

В то время у меня еще не было аквариума, поэтому в одном уголке бухты я отгородил камнями заводь, футов восемь в длину и четыре в ширину, где мог держать всю свою разнообразную добычу, почти в полной уверенности, что найду ее там и на следующий день.

Именно в этой бухточке мне удалось поймать своего первого краба-паука. Я наверняка прошел бы мимо него, вообразив, что это покрытый водорослями камень, если бы краб не сделал неосторожного движения. И по величине, и по форме тело его напоминало небольшую плоскую грушу с шипами на верхнем, суженном конце и двумя выступами над глазами вроде рогов. Ноги и клешни у него были очень тонкие и длинные, но больше всего я удивился тому, что вся спина краба и ноги были густо усеяны мелкими морскими водорослями, будто они росли у него из скорлупы. Меня очаровало это необыкновенное создание, я поднял его и торжественно понес в свою заводь. Держать его надо было очень крепко, так как он уже сообразил, что в нем распознали краба, и отчаянно пытался убежать. Поэтому, когда мы добрались до заводи, почти все водоросли с него были посодраны. Я посадил краба на мелком месте и, растянувшись на животе, стал следить сквозь прозрачную воду, что он будет делать дальше. Краб поднялся на своих высоких ногах, словно паук в погоне за жертвой, отбежал примерно на фут от того места, где я его посадил, и застыл как неживой. Так он просидел довольно долго. Я уже решил, что он будет сидеть неподвижно всю первую половину дня, пока не оправится от пережитого потрясения, но краб вдруг вытянул тонкую, длинную клешню и очень деликатно, почти застенчиво сорвал кусочек водоросли с ближайшего камня, поднес ко рту и стал жевать. Я думал, он ест ее, но это

было вовсе не так. С угловатой грацией краб занес клешню за спину, осторожно нащупал местечко и прикрепил туда кусочек водоросли. Очевидно, он смочил основание водоросли слюной или каким-то сходным веществом, чтобы можно было прилепить ее к щитку. Я продолжал наблюдать за ним, а он медленно колесил по всей заводи и с усердием ученого-ботаника собирал разнообразные водоросли. Примерно через час спина его покрылась таким густым слоем растительности, что, если бы я на минуту отвел глаза, а краб застыл бы на месте, мне не сразу удалось бы определить, где он находится.

Заинтригованный таким хитроумным камуфляжем, я тщательно обыскал весь залив, нашел еще одного паука-краба и отгородил для него особый маленький бассейн с песчаным дном, где не было и признаков водорослей. Когда я посадил туда краба, вид у него был вполне довольный. На следующий день я принес из дому щеточку для ногтей и, схватив несчастного краба, стал немилосердно скрести, пока ни на спине, ни на ногах у него не осталось и следа водорослей. Потом я набросал в его запруду всякой всячины (раковинок, волчков, кусочков коралла, миниатюрных актиний, мелких осколков бутылочного стекла, превращенных морем в невиданные драгоценности) и, присев рядом, стал наблюдать.

Несколько минут краб сидел не шелохнувшись — видно, приходил в себя после той унизительной чистки, какую я ему учинил. Затем, как бы не в состоянии до конца поверить в постигшую его злую участь, поднял обе клешни над головой и очень осторожно потрогал спину. Знать, вопреки всякой очевидности надеялся найти там хоть веточку водорослей. Однако я хорошо справился со своим делом, и спина у краба была, совершенно гладкая и блестящая. Краб сделал несколько неуверенных шагов, остановился и с полчаса просидел в мрачном унынии, но потом все же преодолел свою подавленность и подошел к краю бассейна, пробуя протиснуться под темные камни ограды. Там он и остался сидеть, предаваясь грустным мыслям об исчезнувшей маскировке, а мне подоспело время возвращаться домой.

На следующее утро я пришел к заливу очень рано и, к своему восторгу, увидел, что в мое отсутствие краб времени даром не терял. Стараясь не поддаваться отчаянию, он украсил свой щиток всем тем добром, что я для него оставил. Вид у него стал очень потешный, точно он оделся для карнавала. На спине вперемежку с обломками коралла торчали расписные раковины волчков, а ближе к голове была прикреплена актиния — прямо-