Юный Натуралист 1971-03, страница 33

34

Видя, как небрежничает свинья, укладывая семейную овальной формы лежку листьями и ветками, кабан приходил в неистовство и мчался строить свою лежку. Подстилка у него получалась вдвое толще. Вот как надо делать, учил он. Но отдаленность от учеников сводила на нет его педагогические старания!

Или еще. Как надо заходить на лежку? Сделать полукруг и лечь головой к входному следу. Ведь по следам идет враг, и его учуешь раньше, если пятачок будет направлен навстречу. А свинья ломится напрямую и сразу плюхается — ох, устала! Одинокий учитель не раз и не два ляжет и, вновь поднявшись, сделает свой магический полукруг. Движения его четки, лаконичны, но ведь не видит никто.

Вот и теперь. Пора отправляться, длинная предстоит дорога, а гурт благодушествует на скудных желудях, только жир теряет, летом накопленный. Одинец пробовал начинать путешествие, но, пройдя несколько километров, возвращался — они не трогались с места.

Широкие круги, которые он делал вокруг жировки, натолкнули его на охотников. Он остановился как вкопанный, услышав за деревьями человеческую речь; его большие уши напряглись, поворачиваясь в сторону страшных звуков. Люди «тропили» — так называется вид охоты, когда охотники, не имея собак, сами идут по следу зверя.

Одинец, с треском продираясь сквозь кусты, понесся в сторону, противоположную тому месту, где жировало стадо. Однако охотники, то ли разгадав его отвлекающий маневр, то ли наткнувшись на следы стада и потому решив оставить в покое опасного зверя, крадучись шли в направлении безрассудных свиней.

Кабан вернулся и пересек охотникам дорогу. Те, оставив без внимания свежий след, продолжали путь.

Тогда одинец сделал еще попытку — отчаянную. Он выбежал на поляну, и охотники его увидели. Он уже хотел броситься вслед за всполошившимся наконец от его встревоженного уханья стадом, но грянул выстрел. Кабан повернулся к своему врагу. Его гребень ощетинился, клыки торчали, как занесенные для атаки ятаганы.

Охотник, сделав отчаянное усилие, отпрянул в сторону. Это спасло ему жизнь. Кабан пролетел мимо, обдав его упругостью разорванного воздуха.

О. КУЗНЕЦОВ

СИГНАЛ БЕДСТВИЯ

ПРИНЯТ

(Начало см. на стр. 22)

Так что же делать? Может быть, на спасение животных не имеет смысла затрачивать усилия? Отнюдь нет. Примеры с лосем и сайгой показывают, что дикие животные могут быть спасены. Правда, охранять крупных животных значительно легче, чем мелких. У зубра, носорога или слона, кроме человека, практически нет врагов. За всю историю Приокско-Террас-ного заповедника, где было выращено немало зубров, не было ни одного случая браконьерства.

Другое дело охрана мелких животных, у которых много врагов. Даже специально учрежденный для них заповедник может не помочь. Собакам, кошкам, крысам не объяснишь, что в этом заповеднике живут редкие животные.

Как ни печально, в настоящее время еще нет условий для оказания надлежащей помощи всем терпящим бедствие животным. Известный биолог и писатель Джеральд Даррелл предлагает как временную меру помещать вымирающих животных в зоопарки и в неволе добиться их размножения, чтобы потом вернуть их в те места, где они некогда обитали. Этот способ уже дал эффект. Олень Давида в природе был полностью истреблен. К 1944 году он сохранился только в английском парке Вобурн. Оказалось, что олень в неволе отлично размножается. Выращенных в Англии животных распространили по зоопаркам Европы и Америки, а потом отправили и на родину в Пекин, где вновь существует полувольное стадо редких оленей.

В Советском Союзе разводится много исчезнувших или терпящих бедствие животных: самые крупные звери нашей страны— зубры, антилопы, олени. В заповеднике Аскания-Нова от пятнадцати антийоп нильгау получен приплод около 300 юных нильгау, семь антилоп гну дали более 200 телят, а антилопы канны — 400 малышей. Еще сильнее размножился благородный олень. В самой Аскании сохраняется стадо в 100 оленей, а из выпущенных на остров Бирючий в Азовском море 19 животных выросло стадо в 800 голов.

Работа с дикими животными трудна, полна неожиданностей, но всегда инте-