Юный Натуралист 1971-05, страница 19

17

На краю нашего леса есть моховое болотце, где к концу лета поспевает много ягод. Среди елей на высоких сухих кочках черника, под редкими сосенками, среди мха и кустиков голубики — морошка и брусника, а еще дальше, куда опасно заглядывать, где нет-нет да откроется темное окно-топь, — среди седой болотной травы клюква.

Тогда и собираются на моховое болото самые разные птицы. Как пойдешь за черникой, обязательно спугнешь с дорожки выводок рябчиков. Небольшие рябенькие курочки и петушки, только научившиеся летать, трепеща крылышками, помчатся к спасительным елкам. Там они затаятся, прижмутся к еловым стволам, так что и отыскать нельзя.

Следом за рябчиками с лесной дорожки вспорхнут тетерева. Взлетят высоко, но не спрячутся в елках, а открыто сядут на ветки осин и берез.

У самого болота, где растут низкие сосенки и березки, я часто пугался от неожиданного шума — это, гремя крыльями, поднималась с земли мать-глухарка.

Большая буровато-серая птица усаживалась на вершину осины и громко квохтала.

Мне было хорошо видно эту крупную птицу, я любовался ею, слушал ее квохтанье и, конечно, забывал проследить, куда разлетелись глухарята. И только потом догадывался, что глухарка меня перехитрила — нарочно уселась на вершину осины, нарочно громко квохтала, чтобы отвлечь мое внимание от птенцов.

К осени, когда на болоте оставалась одна клюква, рябчики и тетерева улетали. Одни в ольховые заросли пощипать молодых ольховых сережек, а другие к высоким березам лакомиться березовыми почками. И только глухари по-прежнему жили на своем родном болоте.

Здесь они родились, здесь выросли, возмужали, научились летать, отсюда с началом зимы перекочуют в глухие еловые чащи, чтобы снова вернуться сюда на весенний ток. Только раньше выберется из еловой чащи и прилетит на моховое болото

старый глухарь. Еще далеко до первых настов, до прочной дороги по сугробам, а он уже начнет выхаживать под кривыми болотными сосенками, разминая перед первым весенним танцем затекшие за зиму ноги.

Широко распуская огромные крылья и тяжело переступая с ноги на ногу, то правым, то левым крылом глубоко прочертит глухарь ледяной февральский снег. Потом усядется на толстый сосновый сук, медленно расправит крылья и улетит на ночь в глухую лесную чащу.

На следующее утро глухарь снова появится на своей сосне, снова спустится на февральский сугроб, оставляя на рыхлом снегу глубокие следы больших мохнатых лап и широкие борозды от распущенных крыльев.

А в погожее, солнечное утро среди сосенок и зимних березок раздастся первая глухариная песня, первая песня весны. В этой песне ты не различишь ни грусти, ни радости, ни смеха, ни слез. Просто однажды в сером тумане рассвета услышишь ты звук, совсем не похожий на голос жи-

2 «Юный натуралист» № 5