Юный Натуралист 1971-09, страница 4

2

А это чувство начинается в детстве.

Когда я был мальчишкой, нашей деревне не раз пришлось голодать. Истощенная неправильно обрабатываемая земля с каждым годом рожала хуже и хуже. Поля зарастали сорной травой. А ведь, надо вам сказать, уже тогда русские ученые бились над загадками земли, искали пути к ее исцелению. Я узнал об этом от нашего учителя Ксенофонта Степановича. Этот добрый человек давал мне книги, рассказывал о дальних странах. Дело в том, что в школе мне учиться не разрешали родители, и грамоту я постигал самоучкой и к тому же украдкой. Наша деревня сплошь была из староверов, сбежавших от царя в Сибирь. Вы знаете об этом из истории. Так вот мои родители очень строго соблюдали свою религию. Обучаться грамоте считалось у них большим грехом.

У меня был приятель Федька. Его родители, не староверы, не только разрешали ходить в школу, а даже иной раз наказывали за отсутствие прилежания. Федька показывал мне буквы, которые проходили в школе, а я пытался лепить из них слова. Буквы и слова я чертил где только мог: углем на печке, на воротах, на стенах. Когда отец жестоко наказал меня за это, я стал упражняться с помощью ножичка на бересте и земле.

С тем, что сын овладел бесовской наукой, отец примирился не скоро. Началась война с Японией, многих наших односельчан забрали в армию. Вот тут и пригодилась моя грамота. Помню, когда я довольно бойко прочитал одной солдатке письмо от ее мужа, отец только крякнул. И после, увидев в моих руках книгу, уже не сердился на меня, хотя вообще к чтению относился неодобрительно.

Он не возражал, если я писал по просьбам мужиков письма или прошения, но решительно восстал против книжной мудрости, когда я попробовал применить знания о земле на нашем поле. А я к тому времени уже стал взрослым, прошел фронт империалистической войны, обзавелся собственной семьей.

Получилось вот как. У меня к тому времени набралось порядочно книг по агрономии. В одной из них я прочел удивительную рекомендацию — боронить ранней весной поверхность почвы. Влага тогда будет испаряться меньше, а раз так, то семена ее и получат больше.

Весна того года была ранняя, снег сошел задолго до пасхи. Но все полевые работы по религиозным правилам крестьяне начинали только после пасхальных празднеств. И когда я решил выйти на поле и заборонить пары, отец мой не на шутку рассердился.

Решение свое я осуществил, несмотря на отцовские проклятия. Урожай доказал мою правоту, хлеба мы сняли осенью намного больше, чем наши соседи. А вскоре ко мне стали обращаться за советом, за книгами. Так возник первый в Зауралье агрономический кружок. В течение нескольких десятилетий мы разрабатывали новейшие способы обработки почвы, наиболее приемлемые для наших полей. Мы пришли к выводу, что ежегодно под каждую высеваемую культуру глубоко пахать почву нельзя, а нужно лишь проводить мелкое, поверхностное лущение. Почва тогда хорошо впитывает осадки, отлично сохраняет влагу от испарения. Вместе с тем в этом разрыхленном слое происходит разложение органического вещества — готовится минеральная пища для растений.

В 1940 году наш кружок преобразовали в опытную станцию, работа которой началась по научной программе, с помощью новейшего оборудования. Мы убедились, что по дважды взрыхленной (но не паханной) весной земле урожай пшеницы значительно выше, чем по пахоте. Дальнейшие опыты показали: раз в три-четыре года почву следует вспахивать на глубину 40—50 и даже более сантиметров. Но пахать надо без предплужников и отвалов, без оборачивания пласта.

Результаты нашей работы известны теперь повсюду. Нам пишут со всех концов нашей Родины, из зарубежных государств.

И вот я думаю: если я, крестьянский парень, самоучка, в трудное время сумел разбудить у людей интерес к земле как к предмету науки, то какие же широкие возможности открыты для вас, ребята. Вы живете в замечательное время. И моя борьба за право учиться, применять знания на деле покажется вам неправдоподобной. Вы, юные натуралисты, имеете свои лаборатории, экспериментальные участки, свою технику. Я хочу верить, что из вас вырастут достойные продолжатели нашего дела. Как завещал И. В. Мичурин, опережайте нас, опровергая и разрушая наши результаты, продолжайте наш поиск, наши дерзания.

Во имя самого святого, что есть в человеке, — любви к земле.

Литературная запись Е. Богданова