Юный Натуралист 1972-01, страница 14

12

Неузнаваемо изменился облик Якутии — самой северной нашей автономной республики. Оймякон, Верхоянск, Тикси — раньше названия этих мест в первую очередь всплывали при упоминании далекого сурового края. Нет, и сегодня зима в Якутии не стала мягче, только все чаще и чаще с гордостью произносим мы другие имена: Мирный, Алдан, Вилюйск.

И встают перед глазами буровые вышки нефтеразведчиков, плотины электростанций, новые кварталы городов и поселков, поднявшихся на вечной мерзлоте.

Посудите сами, только за последнее пятилетие в Якутской АССР введено в действие более 200 предприятий, в два раза вырос объем промышленного производства. Теперь это край алмазов и золота, каменного угля и газа, олова и нефти.

На тысячи километров раскинулась якутская земля. Необозримы ее просторы. Все больше и больше продукции сельского хозяйства получают труженики полей и ферм.

Сегодня наш рассказ об оленеводах. Да, как и прежде, олени занимают значительное место в жизни якутов, но растут в республике колхозные стада коров и овец, все щедрее урожаи пшеницы, картофеля и помидоров, которые выращивают земледельцы за короткое жаркое лето.

Такова сегодняшняя Якутия — край, обновленный мужественным трудом советских людей.

В СИЯЮЩЕМ СВЕТЕ

тада нигде не было. Меж редких лиственниц лежал потревоженный множеством копыт снег и стояла юрта. Оленьи шкуры облегали ее плотно, лоснясь, почти как на живых оленях. В вечернем свете невозможно было разглядеть, где же соединялись шкуры: может, это был всего один олень — такой огромный, что его единственной шкуры хватило на всю юрту... Такой мог бы тащить все наши шесть нарт, и ему было бы легко.

За юртой лежали горы. Не стояли и не возвышались, потому что были небольшие и совсем рядом, рукой подать; они приникли к земле — такие же белые, как земля. Стадо в той стороне могло находиться, но я заметил, что Володю не бес

покоило, где же оно. «Значит, все как надо. Правильно», — решил я.

Вывалившись из нарт, я попробовал идти, но тут же присел от боли в ногах.

— Побегай, — посоветовал Володя.

Целый день мы ехали. С утра я еще с надеждой глядел вперед: не хотелось пропустить радости первым увидеть стадо. Но проходили часы, мы останавливались или бежали рядом с нартами, жалея оленей или себя — замерзших, снова падали в нарты, потому что только так, падая с отчаянием, можно было точно поймать их бег, — и времени не стало для нас. Олени бежали, все так же подбрасывая снег. Казалось, это не новый снег взлетал и опадал от каждого шага, а висит все тот же, подброшенный копытами еще утром