Юный Натуралист 1972-04, страница 52

51

Рис. И. Захаровой

Пуночки с тревожным криком вились над нами, чуть не задевая крыльями, но стоило нам отойти шагов на пять, как они сразу же успокоились. Пуночка опустилась в гнездо, долго что-то поправляла там, а самец гордо уселся на борт баркаса и издал свое ликующее, короткое, но часто звучащее «фить-цир-р, фить-цир-р!».

Тут-то мне и удалось поподробнее рассмотреть их. У самца верхняя часть спины, плечи, большие маховые перья и четыре хвостовых пера, кроме узкой белой каемки, были черными, зато головка, над-хвостие и нижняя сторона тела — белыми. Самка же была окрашена в более яркий коричнево-бурый цвет. Темно-карие глазки пуночек задорно поблескивали.

Нам не удалось все время понаблюдать за этой парой — пришлось уйти в длительный маршрут в глубь Таймырского полуострова; но когда мы вернулись, преследуемые тучами комаров, то наши знакомые, встретив нас своим звонким пением, тут же принялись вылавливать этих маленьких, но вредных насекомых. Я присел недалеко от гнезда и замер. Тогда пуночка-самец осмелел: опустился мне на плечо. и, недолго думая, начал склевывать комаров прямо с накомарника. Они нас нисколько не боялись и относились очень доверчиво.

Мы им подсыпали и зерна: пшено, овес, рис, но, пока были комары и мошки, эти милые птички клевали зерно не очень охотно.

Когда же в августе мы вернулись из очередного маршрута, то увидели уже

огромные стаи этих снегурок, беспокойных, то перелетающих с места на место, то взмывающих вверх, подобно жаворонкам, и бесконечно поющих. Кстати, пение самца представляет щебетание, которое в некоторых частях похоже на пение полевого жаворонка, но отличается пронзительными строфами.

Пуночки готовились к далекому зимнему перелету на юг Сибири.

Прощаясь с ними, мы твердо знали: как только сюда, к Северу, приблизится весна, первыми сообщат о ней неунывающие снежные подорожники, снегурки-пуночки.

К. АБРАШЕВ

%

ГЛУХАРИНЫЕ МОСТКИ

Тихий лесной ручей неширок, неглубок — перескочишь! Он оброс ягодами — морошкой, черникой, изумрудным высоким мохом, а где побугристее — древесными кусточками: вереском и багульником.

Тут на заре по росе кормятся старые и молодые глухари. Им ручей что для нас река — нужны переброды.

Вот и помогли дичи ветер да лес: давно-давно повалили толстые, сухие деревья, эти валежины пересекли ручей, а с годами плотно поросли мохом, брусничником, жесткими листьями морошки и служат теперь птицам надежными мостками.

Охотишься поутру и видишь на росистом мху валежины крупные вдавленные кресты — отпечатки птичьих лап. Значит, недавно переходил по ней с берега на берег за ягодою старый глухарь.

На лесных прогалах, где когда-то были покосы, выросли сосны. И уже так поднялись, что догоняют придвинувшийся к ним из бора подлесок.

Но некоторые сосны не вышли ростом и стоят чуть повыше цветочных кистей иван-чая с изогнутыми стволами и с непышными крестиками мутовок-маковок.

И хотя не у всех сосен одинаково развесисто протянуты ветви-ярусы, все-таки наросло их с годами у деревцев поровну.

Поэтому-то по числу ветвей-ярусов и узнаешь, что все — и высокие и слабые —• сосенки родились одним летом.

На беломорском морском берегу, рядом с вешалами, где просыхают сети, — по-трошной верстачок. На нем разделывают, потрошат на уху и на жарево рыбу.

Когда рыбаков нет, тут на прохладной