Юный Натуралист 1972-05, страница 17

15

в 207 тестах. Мы расскажем только про один вид опытов.

Железная цепочка, прикрепленная к металлическому столбу, расположенному в центре комнаты, ограничивала движения П-И. Кусок банана клали на пол или подвешивали к потолку — всегда так, чтобы П-И не смогла дотянуться до него. Зато в своем распоряжении П-И имела каждый раз какое-нибудь орудие. С его помощью — надо было только догадаться как! — она

ственному почину, без какого-либо побуждения извне, она стала рисовать. Вначале она рисовала на цементном полу лаборатории. Кисть ей заменяли кусок проволоки, собственные ногти или случайно подвернувшаяся под руку щепка.

«Картины» П-И производили впечатление случайных каракуль. Обычно П-И наносила на полу (позднее ей дали цветные карандаши и бумагу) ряд линий, которые — это очевидно с первого взгляда — были

в принципе могла подтянуть к себе лакомый кусочек.

Орудиями были Т-образная палка, кусок проволоки или каната. П-И давали приспособления и посложней: мешок, кожаный пояс, щетку, газеты, картон. Одно из наиболее необычных средств — крыса-альбинос, привязанная к тяжелому ящику достаточно длинной веревкой так, чтобы крыса могла бегать вблизи банана.

Для П-И крыса была лишь удобным орудием. Словно удочку в речку, забрасывала она крысу снова и снова, пока наконец не добилась цели — подтянула плод.

П-И проявила смелость и в других тестах. Поражала та страсть, с которой обезьянка отдавалась очередной проблеме. Если задача была очень трудна, П-И неотрывно занималась ею в течение часа и больше. Иногда она была так заинтригована новым приспособлением, что, игнорируя пищу, могла долго возиться с предметом, исследуя его, тщательно разбирая и превращая в игрушку, с которой она затем играла долго и изобретательно.

Но самой удивительной особенностью П-И была ее страсть к рисованию. По соб-

взаимосвязаны. Нарисовав одну «картину», обезьянка передвигалась на новое место. При этом она трудилась над очередным «шедевром» так, словно знала, чти хотела нарисовать.

Когда П-И дали цветные мелки, она обычно рисовала такие «картины». Брала, скажем, красный мелок и набрасывала красное пятно в центре. Вокруг него зелеными, голубыми и желтыми мелками, пририсовывала орнамент из фигурок.

Переоценивать художества П-И, конечно, не следует. Но здесь интересно отметить два обстоятельства. Во-первых, любопытно, что рисовала не шимпанзе, а капуцин — низшая обезьяна. Во-вторых, показательна та одержимость, с которой Г1-И отдавалась рисованию.

Если ее приносили в лабораторию и рисунки, сделанные ею вчера, не были стерты, она жадно рассматривала их, трогала, лизала, нюхала. Другие предметы в лаборатории так не приковывали ее внимания. Чувствовалось, что именно она — творец этих набросков.

Ю. ЧИРКОВ