Юный Натуралист 1972-05, страница 54

к

ЩШ

. ......... I - - ^ rZ ^и jj|j. 111Ц1Щ

КАБАНЬЯ ЛЕЧЕБНИЦА

В кудрявой папахе каштана пичужка трепыхнулась, потюкала клювом о сук и тревожно заверещала:

— Ты кто?.. Ты кто?..

На этот ее бессмысленный интерес я ответил ребячьей шуткой:

— Дед Пихто — вот кто!

Птичка пугливо порхает в листве и замолкает, а я продолжаю свои невеселые зигзаги по косогору. Вверх и вверх — к чистой голубизне неба. От трудности подъема исхожу потом; едкий запах азалии, цветущей на склонах, кружит голову.

А охотник Шилкин — мой неутомимый спутник — уже на горе: снял помятую кепчонку и, наклонив седую голову, присматривается к чему-то. Этот лесной чародей, наверное, опять нашел что-то занятное. В горах ему все доступно, как у себя во дворе. И я по-хорошему завидую ему и сожалею, что не родился, как он, в этом дремучем краю.

— Гляди-ка, инвалид прошел, — указал он мне еще издали на кабаний след и лихо нахлобучил кепку. — Недавно прошел. Не иначе лечиться.

Вот оно, занятное. Начинается.

След нечетким пунктиром уходил по глинистому скосу вниз, в ольшаник. Зверь подволакивал заднюю ногу, перечеркивая этот пунктир. Верно: кабан шел на трех ногах. Но что значит «лечиться»?

— Как лечиться? — спрашиваю. — Куда?

Охотник поглаживает серые неподатли

вые усы и кривит в усмешке блеклые губы: сейчас, мол, я тебе выдам диковинку.

— В лечебницу — куда же ходят еще? Пойдем-ка, тут недалеко.

Заманчиво — звериная больница! Какие посмотреть?

Идем вниз, в темную лощину.

Тихо-тихо в лесу, как будто все сговорилось друг с другом: «Помолчим!» Старые деревья сомкнули кроны, стоят бобылями, без молодняка, а которые отжили свой век, лежат вразнохлест, как солдаты на поле битвы. Следы, следы кругом. Их становится все больше — и медвежьи, и кабаньи, и козьи, и даже крупные волчьи вмятины встречаются.

В низину продираемся сквозь заросли бузины, ожинника и цепкого держидерева.

Вот Шилкин неловко, по-верблюжьи подгибает ноги и мне указывает на землю: пригнись!

Подползаю к нему, расцарапывая лицо и руки: он раздвигает спереди ожинник и шипит селезнем у самого уха:

— Гляди вон туда. На камень... Лучше гляди!

Огромный и словно бы отформованный песчаник высится над сырой равнинкой, тыльным краем упирается в скальную крепь, одетую зеленью. По обе стороны камня ручейки сочатся из скал и поблескивают ломаными зеркальцами.

А что за рисунок на моховище валуна? И вроде бы изображение движется... Так это же олень — не рисованный, а живой красавец гор! Он делает несколько глотков из правого ручейка, потом переходит к левому и торопливо пьет из него. А я любуюсь его чудесным сложением.

Вот олень, почуяв опасность, спокойной