Юный Натуралист 1972-06, страница 42

— И снова о жителях Птицеграда. На этот раз это два рассказа о смелых поступках птиц. Рассказывают В. М. Букин и О. И. Гаврилов.

1. Мудрый нуличон

Однажды жарким летним днем на песчаном пляже у озера Иссык-Куль я нашел гнездо кулика — малого зуйка. Чуть не наступил на гнездо, когда из-под моей ноги с тонким писком выпорхнул этот куличок. Отлетев от меня на три шага, он упал на песок. Прихрамывая и пища, он пытался увлечь меня за собой. Я огляделся и у самых ног, прямо на песке, в ямке среди камешков увидел серенькие, такие же как и камешки, четыре яичка.

Вооружившись фотоаппаратом-с телеобъективом, я лег в пяти метрах от гнезда, натянул сверху кусок старого выгоревшего брезента. Завернувшись в него с головой, через узкую щелку я стал наблюдать. Куликов нигде не было видно. По своему опыту я знаю, что бывают очень осторожные птицы. Пугливы, например, дикие утки. Нужно много терпения и изобретательности,

2. Смелая катенна

Южные отроги хребта Цаган-Шибэту, раскинувшиеся на высоте трех тысяч метров над уровнем моря, на редкость безжизненны и пустынны. Голые щебнистые склоны кое-где покрыты редкой зарослью ксерофитов. Не за что зацепиться взгляду. Поэтому я, уловив в бинокль легкое движение среди плоских подушечек биюргуна, уже не упускал это место из поля зрения. Картина, в общем-то, была довольно обычной — из норы вылез покормиться суслик. Сначала он долго стоял столбиком, оглядывая окрестности. Пернатых хищников и четвероногих врагов не было видно, и суслик стелющимися короткими перебежками заскользил от норы.

чтобы приучить утку к травяному шалашу, где скрывается фотограф, и к щелканью затвора фотоаппарата. Но мелкие птицы — воробьи, синицы, ласточки, сорокопуты — более доверчивы к человеку.

Не прошло и десяти минут, как в поле моего зрения показался куличок. Он торопливо перебегал с одного места на другое, останавливался, что-то склевывал или делал вид, что клевал, и бочком, все ближе и ближе, подходил к гнезду. У самого гнезда он остановился, задумчивый и безразличный, казалось, ко всему на свете, постоял минуту, потом посмотрел в мою сторону, распушил свои перышки и сел на гнездо. Я фотографировал все его маневры. Куличок сидел ко мне хвостом, слегка повернув головку, будто дремал. Прошло около десяти минут. Вдруг, не меняя позы, он поднялся на своих длинных тонких ногах, постоял немного и так же, как десять минут назад, перебежками стал удаляться от гнезда. Тут я увидел, как с другой стороны в знакомом мне ритуальном танце с перебежками к гнезду приближался второй куличок. Подойдя к гнезду он, как и

Метрах в пятнадцати от норы торчал из земли острый гранитный зубец, в тени которого приютились сочные, не выжженные солнцем стебли. Они-то, видимо, и влекли к себе суслика. Но приближался он к ним как-то медленно, неуверенно, описывая один полукруг за другим. Причина боязни длиннохвостого лакомки выяснилась, как только он приблизился к тени, отбрасываемой камнем. На гранитный зубец, словно чертик из шкатулки, выскочил самец каменки-плешанки. Суслик принял оборонительную позу, но пестрая крошка смело ринулась в атаку.

Нервы суслика не выдержали, и он кинулся бежать. Каменка, трепеща крылышками, неотступно висела над ним, клевала в спину, ухитрилась даже