Юный Натуралист 1973-01, страница 10

10

виду другие зонтичные растения с пышной чашкой желтых цветов. На их стволах природа умело сотворила из листьев широкие и глубокие чашки. Во время дождей в эти чашки набирается вода, которую, как уверяли меня, охотно пьют джейраны. Поэтому туркмены называют их «кеик окара», что в переводе означает «джейранья чашка».

Среди однообразного ландшафта трудно что-либо выделить глазу. Но появись вдруг какой-нибудь движущийся предмет, как мгновенно реагируешь на него. Стоило мелькнуть среди зарослей высокой ферулы какому-то зверю, сразу увидел я небольшое стадо животных. Джейраны! Животные замерли, глядя на приближающуюся машину. Еще несколько минут — и эти стройные антилопы, словно подхваченные вихрем, понеслись параллельно дороге. Делая огромные прыжки, звери едва касались миниатюрными копытами земли, превращая свой бег в какой-то сказочный волнообразный полет. Прошло еще несколько секунд, и грациозные антилопы скрылись за горизонтом.

Оставляя за собой длинный шлейф пыли, автомобиль мчался дальше, к сердцу заповедника. Гул мотора врывался в вековую тишину туркменской степи. И в этой оглушающей тишине, в этих бесконечных степных просторах чувствовалось что-то величавое.

Наконец, там, где земля слилась с пыльным горизонтом, в дрожащем от зноя воздухе показались серого цвета горы. Внезапно появились деревья с темно-зелеными полушаровидной формы кронами. Это были фисташки. С каждым километром их становилось все больше и больше. Опять ровное полотно степи перешло в холмистую местность. Отсюда хорошо просматривались гряды высоких гор с причудливыми скальными обнажениями. Невдалеке виднелись белые строения одного из кордонов заповедника.

Основательно измученный длинной и тяжелой дорогой, я вылез из машины. Солнце тем временем скрылось за горизонтом, и над землей распростерлась ночь.

Утром отправился я в горы, к цепи крутых отрогов с отвесными скалами и грозными камнепадами Здесь царство архаров. Бывают счастливые дни, когда страшно везет. Этот день обещал стать таким. На соседней гряде сразу же различил я четкий силуэт животного. Архар стоял не шевелясь, словно изваяние, пристально всматриваясь в окружающее пространство. Я прижался к камням, почти слившись с ними, и на склоне увидел большое стадо горных баранов. Животные разбрелись по косогору, пощипывая траву. Временами они поднимали голову, озираясь по сторонам и вслушиваясь в утренние шорохи. Некоторые отдыхали, пережевывая жвачку. Светло-желтыми пятнами выделялись ягнята, сновавшие из конца в конец и го

нявшиеся друг за другом. Около двух часов наблюдал я за размеренной жизнью архарьего стада. Тот баран, что стоял наверху, через некоторое время спустился на склон, и его место занял новый сторож, бдительно осматривающий местность. С удивительной точностью сменяли архары друг друга на сторожевом посту.

А что, если подкрасться поближе? Почти ползком полез я к каменному выступу. Слабый ветерок донес до сторожа тревожный запах человека. Баран забеспокоился. Волнение передалось и всему стаду. Я затаился. Но было поздно. До меня донесся короткий отрывистый свист — сигнал тревоги. Легко, будто не касаясь земли, рванулись животные на гребень. Перескочив через него, архары устремились вниз. А несколько секунд спустя они мчались уже по другому гребню, а потом еле заметными точками растаяли вдали.

Между тем, отделившись от горизонта, солнце ползло ввысь. Я решил спуститься в небольшую ложбину, откуда доносилось многоголосое птичье пение. Там-то и произошла главная встреча. Сначала увидел я на скале удода. Вооружившись аппаратом, стал тихо подкрадываться к нему. И вдруг, теперь и не припомню почему, остановился. Что-то вокруг изменилось, причем ощутил я это каким-то непонятным чувством. Но что? Я осмотрелся и тогда увидел ее — затаившуюся среди камней громадную гюрзу. Страшная, покрытая бугорками треугольная голова с тусклым леденящим взглядом. Что может быть ужаснее? Змея не шевелилась. Лишь только кончик ее раздвоенного языка высовывался и тут же исчезал обратно в пасти. Я попятился назад. Потом спохватился и стал готовить фотоаппарат. Все напрасно! Потревоженная змея, выпрямив обрубок своего толстого, серо-грязной окраски тела, бросилась наутек. Медлить было нельзя. Как только голова ее просунулась в расщелину скалы, я быстрым движением схватил змею за хвост и с силой отшвырнул назад. Свернувшись в тугие кольца и злобно шипя, гюрза сделала в мою сторону резкий выпад. Тело ее вздрагивало, она быстро поворачивала копьевидную голову, следя за каждым моим движением. Пришлось отступить на шаг и подождать, пока гюрза не успокоится. Снова приблизился я к змее. «Богиня смерти» спокойно позировала перед объективом. Я ходил вокруг, снимая ее с разных точек. Та лишь молчаливо следила за моими действиями, но при каждом приближении делала резкие выпады, стараясь держать меня на расстоянии метра. Когда пленка кончилась, я отступил. Гюрза тотчас же уползла в кусты.

К вечеру, когда жара стала заметно спадать, на большой поляне среди зелени травы встретил я нескольких куланов. Кулан,