Юный Натуралист 1973-06, страница 16

23

ными либо густо-зелеными крупными пятнами и множеством мелких, чуть приметных красноватых бугорков. У самцов обычно основной фон темнее, а пятна светлее, чем у самок. У зеленой жабы и глаза зеленые, с черным крапом.

Перезимовав зиму в разных подземных укрытиях на суше, главным образом в лесах, а не в воде, как многие лягушки, в апреле жабы пробуждаются. Теплыми ночами пробираются они к воде — к местам, пригодным для икрометания. Ползут сотни и тысячи жаб, особенно в дождливые ночи. Первыми появляются самцы. Каждый многоопытный самец идет обычно тем путем, который не раз приводил его сюда прошлой и позапрошлой весной. Опыты показали, что жабы много лет помнят свои традиционные дороги протяженностью до километра.

Перенесите жабу из пруда, где она родилась, в другой, вполне пригодный. И она покинет его, отправится искать свой родной пруд. И найдет! Конечно, если ее не очень далеко унесли. Жабы возвращаются и упорно ищут даже те еодоемы, которые уже пересохли или засыпаны, но в которых начиналась их жизнь.

Корояташи прыжками, торопливо спешат с-рр'ые самцы занять лучшие места на водоемах. У каждого индивидуальная территория, которую он оберегает от других претендентов своего племени и где в теплые вечера и ночи, взобравшись на бугорок или пук прошлогодней травы, глухим «хрюканьем» зовет самок. Случается ему и ошибаться. Самца настораживает и привлекает шуршание и движение животных, сходных по росту с жабой. Ему кажется, что это самка приближается. И толком не разобравшись, он кидается нередко в погоню за прыгающей близко лягушкой, даже за рыбой, плывущей невдалеке.

Самец самца от такого нападения предупреждает несколькими короткими («металлического тембра») выкриками «кунг-кунг» и особой позой: сильно «дышит» боками и вздергивает вверх голову. Интересно, что поза угрозы, предупреждающая естественных врагов, совсем иная. Надувшись, жаба приподнимается на выпрямленных ногах, сколько может, и покачивается взад-вперед. Но ужей и многих птиц это не пугает. Напротив, такая поза даже удобна для нападения, особенно ужу, который не всегда может угнаться за удирающей скачками амфибией.

Вернемся, однако, к оживленным весной водоемам. Скоро, примерно через неделю после самцов, явились сюда жабы-самки. Передвигаются они не спеша, ползком и короткими перебежками. Посидят, отдохнут — и опять ползут.

В теплый солнечный день начинается икрометание. Жабы плывут в заросли трост

ников и других водяных растений и, курсируя вокруг стеблей, наматывают на них трех-пяти-, а иногда и десятиметровые студенистые шнуры, переполненные тысячами яиц.

Так проходит несколько дней. Выметав икру, самки тут же уходят из воды, чтобы вернуться сюда лишь следующей весной. Через несколько дней покидают пруд и самцы. У некоторых от воды до летних охотничьих территорий путь дальний: километра два-три, но у многих он лишь 1500 метров. Добираются домой темными ночами, когда все вокруг скрыто мраком. Жабы каким-то чудом узнают нужное направление, и почти каждая находит то место, где жила в прошлые годы. Здесь ее охотничья территория, довольно обширная для маленького существа, — 50—150 метров в поперечнике. Здесь, если не найдут других подходящих убежищ, жабы нередко роют свои собственные норы глубиной до 40 и более сантиметров. Сюда они возвращаются после ночных охот. Память у жаб отличная! Но если ночи еще холодные, жабы, закончившие икрометание и благополучно добравшиеся до своих летних резиденций, вновь прячутся в землю и цепенеют в неподвижности. В теплые майские вечера вылезают они из укрытий очень голодными. Ночные поиски пропитания — только в этом теперь главное содержание их жизни.

А икра, оставленная в воде? О ней позаботится солнце. Согретые его теплом развиваются в икринках зародыши. Недели через две крохотные головастики вылезают из икринок. Дня два набираются сил под защитой студенистых стенок шнура, в котором были упакованы яйца. Затем плавают дружной ватагой, многотысячными стайками. Живыми «лентами» вьются в пруду. Все головастики в стайке разом совершают маневры: плывут в одну сторону и в одном, ритме, никто не нарушает строя ненужной суетней, поворотами и бегством из рядов. Если кормятся, то тоже все вместе, вместе греются и у поверхности. Случается порой забавное: головные ряды стайки, изменив курс, натыкаются на ее «хвост», и тогда, подчиняясь инстинкту следовать в одном направлении друг за другом, начинают головастики кружиться по замкнутому кругу, пока не выведет их из этого бесцельного вращения какая-либо внешняя причина — нападение врагов или соединение с другой стаей, плывущей прямо.

Головастики жаб не пугливы: тень, упавшая с берега или с неба, не обращает их в бегство. Однако гибель одного из них в зубах хищника или даже небольшая рана на коже, причиненная врагом, сейчас же производят замешательство в стае жабьих головастиков — те удирают кто куда. Сигналы «запаха страха» — особые вещества