Юный Натуралист 1974-06, страница 5

3

Поле славы или позора — трактородром! Сколько первогодков тут, на этом песчаном пространстве, огороженном деревенским плетнем, почувствовало впервые власть и умение своих рук! Сколько первогодков тут, на уставленном дорожными знаками, узкими воротцами, железнодорожными шлагбаумами, бревенчатыми мостами, на испещренном крутыми зигзагами поворотов пространстве, — сколько первогодков тут испытало ожог стыда!

Для Васьки же все было позади: и первый позор, и первая слава. Он вел гусеничный трактор со щегольством опытного водителя, наслаждаясь тряской дорогой, ровным рокотом двигателя, серным запахом пыльных клубков, поднявшихся завесой над песчаной трассой. Окунается машина в облака, вставшие над трактородромом, мгновенный сумрак наполняет кабину, а ты легко правишь трактор на просвет, на ту сыпучую трассу, ты оборачиваешься и видишь в желтой мгле, в бурой мгле то один трактор, то другой и даже машешь рукой из кабины, не то разгоняя пыль, не то маня трактористов в золотистую, нежную мглу. И так прекрасен мир, когда из пыльного облака выскакиваешь на чистый пригорок и схватываешь взглядом раскинувшуюся на песках серую деревеньку Озерщину, ее вечные, старые вербы, ее судоверфь на берегу Днепра, ее допотопные, маленькие автобусы, выплывающие из-за пышных верб и катящие по булыжниковому шоссе в ближайший, сразу же и начинающийся за этими вербами, за эти]У1и беленькими песками город Речица.

«Где же вы там, Стодоля? — гордо вопрошал Васька, когда удалось блестяще, как ему показалось, пройти один круг трассы, другой, еще круг. — Поглядите на ход трактора. И сравните. Разве хуже, чем у Дембицкого? И лучше всего — туда меня, где комсорг Дембицкий. Я ничего против Женьки не имею, но войдите в мое положение, Стодоля».

Так, размышляя и вновь сникая оттого, что не сегодня-завтра взмахнет острым кры лом сенокос, что без него, без Васьки, отпразднуют счастливые люди сенокос, он уже загадывал особенный, крутой, резкий разговор со Стодолей. «Войдите в мое положение, Борис Павлович...» Нет. «Кто вам дороже, Борис Павлович, — Дембицкий или я, то ваше дело, но у меня свербят руки по работе!» Нет, не так. «Я же косарь, Борис Павлович, я ж с косою пойду по яминам, меж кустов пойду с косою. Деревенский я, а Дембицкий речицкий».

Громыхали, громыхали тракторы, совершая степенные круги, и Васька, оглядываясь, видел и тот, лишенный кабины трактор, на металлическом троне которого си

дел Бусько. «Надо же! — вспоминал недавнее приключение Васька. — Забыли поставить трактор на тормоза, перевернулся он, упал на бок, всю кабину измял — и пока без кабины ходит. А как Стодоля шумел после этого приключения!»

Очень надеялся он, что вот появится Стодоля из-за седого плетня и, строгий соглядатай, застынет в защитных очках, и палевое облачко наплывет на него. Но круг за кругом проходили тракторы, песок уже скрипел на зубах, на лице был ощутимый, стягивающий кожу налет пыли, а все не появлялся Стодоля

И показался вдали, на ступенчатом крыльце училища, лишь в ту минуту, когда тракторы стали выезжать с трактородрома.

И тут как раз еще одно приключение ждало трактористов, и Стодоля, получается, словно и вышел для того, чтобы остаться в легком потрясении.

Уже спокойно вел свою машину Васька, а маленький Крыж, поблескивая в улыбке редкими зубками, проскочил вдруг мимо и погнал, погнал трактор, как бы целя на училище, на высокое крыльцо, на котором замер Стодоля.

И сначала подумалось Ваське, что маленький Крыж хочет утешиться маленькой славой, лихо прокатиться на виду у мастера. Но в следующее же мгновение он различил, что машина Крыжа несется на глухую стену гаража.

«Не успеет повернуть! — промелькнуло у Васьки. — У, глупый Крыжовник! Ведь пробьет стену...»

Но еще через мгновение, догадываясь, что наверняка отказало сцепление и Крыж, растерявшись, забыл о единственном, что могло предотвратить катастрофу, забыл заглушить двигатель, — еще через мгловение Васька затормозил, кулем выкатился из кабины, дико крича:

— Глуши! Глуши двигатель!

И, не надеясь, что Крыж услышит и опомнится, могучими прыжками наддал за чужим трактором.

Потом, восстанавливая все происшедшее, Васька поразится, как удалось ему кинуться к кабине, коснуться ногой вращающейся гусеницы, повиснуть на дверце, в доли секунды распахнуть ее и свалиться на сиденье.

Но все так и произошло. Васька придавил Крыжа к другой стенке кабины и выключил мотор в самый последний момент, когда трактор готов был протаранить малую крепость — гараж. И секунду-другую ошалело глядел на эту возникшую перед гусеницами трактора малую крепость, чувствуя себя немым, не способным даже кричать на бедного Крыжа.

Неузнаваемый, возбужденный, сердитый,