Юный Натуралист 1974-10, страница 35

пляжа. Однако слева и справа от нас, там, за устьем реки, весь песок, насколько хватает глаз, усеян леммингами. Они спускаются к морю. Целые реки леммингов растекаются кругом по пляжу. Здесь заканчивается путь леммингов из разных подземных городов. Их уцелевшие остатки смешались теперь все вместе.

Ни людей, ни песцов. Все наши наземные враги оставили нас наконец в покое. Зато сколько морских хищных птиц кружит теперь над волнами!

Плыть по морю оказалось еще легче, чем по рекам и озерам. Волны плавно вздымали меня вверх и опускали книзу. Вместе со мною на волнах вздымалось и опускалось множество других голов и плеч. Но нет, не сравниться нам с рыбой. Вскоре я почувствовал, что вода уже не держит меня как прежде. Мех мой, сначала сухой и наполненный воздухом, прилипал теперь к телу и тянул вниз.

Борьба с усталостью и сном — борьба в открытом море за свою жалкую, беспокойную жизнь — продолжалась долго.

Я был в полусонном состоянии, косда увидел прямо перед собой высокий остров. Его неясная громада высилась в наступившей уже темноте и заполняла все пространство впереди. В это мгновение на помощь мне пришел запах земли и заставил плыть из последних сил. Земля была совсем близко, я чувствовал песок у себя под ногами. Вот я уже передвигаюсь ползком, едва одолевая тяжесть собственного тела. В спустившихся сумерках я различаю темные точки на берегу и сейчас же узнаю их по запаху: лемминги. Несколько десятков переплывших море леммингов. Я приблизился к одному из них, понюхал, зная, что он еще жив. Лемминг спал. Сон уже сковывал и меня самого...

Сохранила ли еще проблески сознания эта жалкая кучка уцелевших леммингов? И надолго ли? Умереть от холода, погибнуть в когтях пернатых хищников или следовать дальше — какая выпадет им участь?

•

Да простят мне эту дерзкую условность — предоставить слово леммингу. Повествование от первого лица кажется мне более живым и выразительным.

Норвежские лемминги обитают в горах самой северной части этой страны, на высоких плато. Время от времени по неизвестной причине, независимо от тепла или холода, наступают годы, когда лемминги начинают быстро размножаться, — «годы леммингов». Повторяются они неравномерно: раз в четыре, пять, десять лет и более.

Сами лемминги, конечно, меньше всех понимают, почему они так бурно плодятся. Вместе с плодовитостью к ним приходят тревога, неуравновешенность. Раздраженные перенаселенностью нор, они бросают их и уходят из родных мест. В эти же годы в гнездах полярных сов и других хищных птиц, чьи когти и клюв регулируют численность леммингов, птенцов выводится больше, чем всегда. Самка мохноногого канюка вместо трех-четырех яиц откладывает пять или шесть, белая сова вместо пяти-шести — восемь или десять. То же самое происходит и у остальных птиц тех краев. К вылету из гнезда готовятся более мощные эскадрильи истребителей, чем в обычные годы.

Трудно сказать, повышается ли в то время плодовитость и у наземных врагов леммингов, ведь горностаи, песцы и другие хищники приполярья отлично умеют маскировать свои логовища. Во всяком случае, местные жители встречают их в ту пору чаще обычного. Все они вслед за леммингами покидают плато и идут на запад по склонам долин, наведываясь то и дело вниз, где рано или поздно должен прокатиться бурый поток. Кажется, что для уничтожения избытка леммингов невидимый полководец стягивает сюда наземные и воздушные силы.

Между тем еще одно явление обычно отмечают всегда в «годы леммингов». Животные, не имеющие ничего общего с нашими переселенцами, ничем с ними не