Юный Натуралист 1975-12, страница 43

43

^ шумом. заработали вертолетные винты, резко вздыбился и пронесся к лесу вихрь пыли пополам с сухими листьями, травой, песком. Пригнувшись, мелко задрожали в такт с мотором кустики мелколистной полярной березки-ярника, и наш вертолет тяжело оторвался и завис над тайгой, задумался на секунду и, качнувшись, пошел над озерком, взяв курс на маленький аэродром. Знакомые, сто раз исхоженные сопки поплыли в круглых иллюминаторах назад, словно пытаясь вернуться в только что прожитое лето.

Отсюда, сверху, привычная якутская тайга смотрелась совсем иначе: округлые кроны лиственниц, вытянутые звериными спинами сопки, зигзаги долин и водоразделов сливались в один разно-зеле-ный, затейливо круглящийся узор.

Где-то мы видели уже это кружение зеленых линий, это богатство оттенков от нежного молочно-зеленого цвета ягеля до темной зелени кедрача. Ну конечно же, малахитовая шкатулка! Только увеличенная в миллион раз. Как часто у вечернего костра обсуждались смелые гипотезы геологов и студентов — как бы приподнять гигантскую крышу этой таежной шкатулки и разом окинуть взглядом пласты горных пород и таяшиеся в них драгоценные залежи руд! Но какой уж там разом! Долгие годы геологи-съемЩи-ки исхаживают, изглядывают километр за километром все скальные выходы, высыпки вдоль ручьев, звериные закопушки, составляя карту земной коры. Давайте и мы с вами приоткроем мысленно эту малахитовую шкатулку и постараемся один за другим внимательно рассмотреть самоцветные и рудные клады нашей бесценной сокровищницы — земных недр. Но сначала, раз уж речь зашла о малахите, не спеша полюбуемся классической малахитовой шкатулкой. Ее полированные стенки можно рассматривать долго, как картины.

С крышки завлекательно смотрят на нас кольчатые зеленые глазки, а приглядишься получше — словно лесная вырубка: среди разнообразных завитков листвы аккуратные кружки и овалы, как зеленые пеньки: кольцо в кольце, кольцо в кольце, одно тоньше и зеленее другого. На передней стенке шкатулки видится сказочное зеленое море. Кажется, только что окаменели светлые и темные струйки, поднялись и застыли округлые гребни волн, разбрызгались, разлетелись мелкими капельками. С одного бока шкатулки словно фестончатые зеленые кружева, а с другого — рисунок отливает шелком, будто вышит гладью. Невольно подумаешь — что за тонкие ки

сточки брала Хозяйка Медной горы для росписи таких вот шкатулочек вроде той, что подарила она уральской рукодельнице Настасье! И хочется верить _

раз есть на земле этот сказочный расписной камень, может, и вправду живет в Медной горе Хозяйка. Так или нет, но сама-то Медная гора стоит на Урале и по сей день. Так же, как и знакомые по сказкам Бажова Гумешки. Вот с этих-то Гумешек и пошел еще с конца XVIII века знаменитый на весь мир малахит.

Сегодня в минералогическом музее Горного института в Ленинграде можно видеть полуторатонную глыбу малахита, найденную в Гумешском руднике и подаренную Екатерине II в 1789 году. Однако малахит в то время шел на небольшие поделки — пуговицы, бусы, броши, пока в 1810 году вблизи Нижнего Тагила не был открыт особенно богатый Мед-ногорский рудник. Тут уж в моду вошли крупные, парадные вещи: торжественные дворцовые вазы, торшеры и канделябры, столики и камины. Сочная, радостная зелень малахита очаровала не только обе русские столицы — мода на уральский камень захлестнула Париж, Вену, Берлин. Одним из самых дорогих подарков Наполеон считал дар русского царя Александра I — малахитовый столик, вазу и канделябры для свечей. А Медногорский рудник изумлял все новыми сокровищами.

В 1835 году нашли гнездо малахита весом 3000 пудов (около 50 тонн). Повелел тогда царь сделать не вазу, не ларец, а целый малахитовый зал в Зимнем дворце. И потянулись с Уральских гор на Петергофскую гранильную фабрику подводы с малахитом. Однако на сплошные стенки или колонны никаких глыб не хватило бы. Пришлось пойти на хитрость: на основу из простого камня или металла особой мастикой, смешанной с малахитовым порошком, кусочек к кусочку приклеивались тонкие, не толще 4 миллиметров, малахитовые пластиночки. А чтобы узор легче подбирался, рисунчатые малахитовые плашки распиливались на тонкие слои — рисунок при этом словно переходил с одной пластиночки на другую. Потом эти пластиночки складывались — фестон фестону, завиток к завитку, и получались всякие диковинные узоры: то словно мятый бархат, то извилистые бегущие ленты, то глазки и завитки. Только потом уже цельное изделие полировалось до блеска. Эта филигранная техника, изобретенная уральскими малахитчиками, так и называлась «русская мозаика». 133 пуда — больше 2 тонн малахита ушло на отделку малахитового зала.