Юный Натуралист 1976-01, страница 46

МАЛЕНЬКИМ ХОЗЯИН АРКТИКИ

(Окончание. Начало см. на стр. 22)

«Держите его, вылезает». — Я вскочил на ноги и ударился головой о потолок берлоги. Шапка слетела, и, пока я поднимал ее, другие схватили медвежонка. Он умудрился ослабить веревку и выбраться из рюкзака. Что же делать с ним? «Не видно мамаши?» — спросили мы у Зудова, который стоял у входа в берлогу, «Да она уже к Северному полюсу убежала» Ну, ручаться за достоверность такого предположения никто не мог Вдруг медведица полежала где-нибудь в горах, одумалась и собирается обратно. Надо подготовиться к встрече, хотя бы пометить медвежонка. Потом будет поздно.

Ох и нелегко это — втроем держать медвежонка, один держит передние лапы, второй — задние, третий — голову. Трое здоровых мужчин. И все равно мишка вырывается, успевает куснуть ^кого-нибудь, хватануть лапой. Коготки у него острые и длинные. Да и зубки приличные. Наконец прижимаем его к снегу. Осторожно прокалываем уши, вставляем метки. Ему не должно быть больно — ушки хрящевид-ные. Но медвежонок верещит по-поросячьи, дергается, извивается. Мы упарились с ним. Интересно, сколько же весит этот сгусток мускулов? Надеваем на малыша шлейку, подцепляем к ней крючок динамометра. Вот медвежонок висит в воздухе, смешно болтая лапами. Смотрим на динамометр. Двенадцать с небольшим килограммов. Очень это сильные и кусачие килограммы.

Медвежонок снова в рюкзаке, а мы рассуждаем: почему его покинула мать? Редчайший случай. Обычно медведицы защищают детенышей до последнего вздоха. Останавливаемся на такой версии: медведица когда-то имела дело с людьми, возможно, ее ранили браконьеры. И теперь она, увидев людей с ружьями, поспешила спасаться. Мы пытались понять медведицу, но все-таки дружно ругали ее. Разве это мать? Покинула единственного ребенка.

А ребенка надо куда-то пристраивать. В берлоге его оставлять нельзя — замерзнет. И есть ему нечего. Придется топтыгина брать с собой, поживет с нами в домике. С первым же самолетом отправим его в Москву, в зоопарк.

Вечером мы все-таки сварили пельмени— в честь гостя. Труднее было накормить медвежонка. Он никак не мог понять, что

надо лакать из миски, где было разведено сгущенное молоко. Хватал зубами за край железной миски, бил по ней лапой. Он думал, наверное что мы играем с ним. Молоко, конечно, разливалось. Скоро весь пол покрылся белыми разводами. Но мы снова и снова наливали в миску молоко — до тех пор, пока мишка не ткнулся в него мордочкой. Какой это оказался некультурный гость! Чавкал, разбрызгивал сладкую жидкость, размазывал ее лапами по полу. Одно хорошо: поел все же.

Вот так у нас появился шестой член экспедиции. Я не оговорился, мы его официально зачислили в штат, поставили на довольствие. Потому что медвежонок скоро начал нам помогать, и помогал неплохо.

Обнаружить берлогу не всегда легко. То отверстие малозаметно, то пургой припорошит его. Самое же главное, сложно узнать, занята ли берлога? Собака наша была молодой, необученной, к берлоге шла по настроению. А настроение у нее менялось часто. Приходилось карабкаться по горам самим, бросать куски снега в отверстие. «Может быть, медвежонка использовать?» — подумали мы. Если он закричит рядом с берлогой, какая медведица не отзовется на зов одинокого малыша?

И вот однажды взяли его с собой на работу. Приладили ему ошейник, к ошейнику привязали длинный поводок. Подошли к склону, на котором виднелось отверстие берлоги. «Давай, мишка, потрудись на благо науки». Но медвежонок, который обычно пасти не закрывал, орал громко и безостановочно, теперь молчал. Жался к нашим ногам, тыкался в валенки. И молчал. Как быть? Тогда был составлен коварный план. Мы воткнули в снег лопату, привязали к ней поводок. А сами быстро отбежали метров на пятьдесят. И медвежонок «заговорил». Заголосил во все медвежье горло. Через минуту из дыры на склоне показалась голова медведицы. Ее материнское сердце не выдержало.

Медвежонок работал с нами недолго, всего несколько дней. Когда мы остались без него, ходили к берлогам с магнитофоном, на пленке которого был записан голос недавнего нашего гостя. Включали магнитофон и ждали. Среди гор громко раздавался вопль маленького друга экспедиции. Он продолжал помогать ученым. И будет помогать еще долго — в последующих экспедициях.

...Дома, в Москве, когда мы собираемся вместе, обязательно включаем магнитофон с дорогой нам пленкой. Из динамика несутся визги, рычание. А в одном месте отчетливо слышно жалобное: «М-ма, м.-ма». Честное слово!

В. Горбачевский