Юный Натуралист 1976-04, страница 16

13

оскудеет настолько, что лишь самые неприхотливые сорняки, вроде сурепки да чертополоха, смогут найти на ней приют.

Но что же дает жизнь самой почве? Конечно, вода, воздух и... живые организмы.

Наблюдательный путешественник, возвратившийся из арктической тундры, непременно расскажет об одном чуде заполярной природы. В тундре погибшие птицы и зверьки, если их тельца не растащили песцы или вороны, долгие месяцы валяются на земле, почти не разлагаясь. Долгие годы копятся сухая трава и листья, слеживаются в толстый слой торфа. В нем можно найти совершенно целый листик травки, засохшей двести, а то и тысячу лет назад. Неохотно, медленно-медленно вбирает тундровая земля остатки животных и растений. Есть, конечно, в Арктике и вода и воздух, но не хватает тепла, необходимого населяющим почву живым существам, таинственным жителям подземного мира. В тундре из-за холода армия подземных работников слишком мала.

Когда-то средневековые монахи на ученых диспутах спорили до хрипоты: сколько чертей умещается на острие иглы — сто или тысяча. Если бы кто-нибудь сказал им, что в щепотке земли в один грамм живет полтора миллиона живых существ, такого человека даже монахи — специалисты по подсчету чертей — высмеяли бы как лжеца. И все-таки это правда.

Воображение средневековых монахов и художников рисовало чертей с рогами, когтями, страшными мордами. Если фантазия очень разыграется, можно еще пририсовать перепончатые крылья, как у летучей мыши. Но каким бы жалким показалось древнему художнику собственное воображение, если бы он увидел под микроскопом щепотку простой земли.

Вот нечто, похожее на комочек студня, но живое, все время меняющее свою форму. На наших глазах из комочка вдруг вырастают прозрачные щупальца, прячутся и опять возникают, но уже в другом месте. Это амеба, чуть ли не самое примитивное из всех животных на свете. А вот ползет еще один студенистый комочек. Будто крошечная улитка, тащит на себе раковину, склеенную из мельчайших обломков песчинок. Хозяйка раковинки тоже амеба, но не простая, а раковинная.

В капельке взятой из почвы воды можно встретить еще одно животное — прозрачное, похожее на бокал с короткой ножкой. Это коловратка. Вокруг горлышка бокала двигатель — венчик беспрерывно крутящихся ресничек, будто колесо со спицами.

Амебы и коловратки — по сути дела, водяные животные. Они живут не в самой земле, а в тончайших пленках воды, обво

лакивающих частички почвы. Такая пленочка вокруг маленького, _с булавочную головку, комочка земли для них целый океан, а путешествие вокруг комочка — настоящее кругосветное плавание.

Водяная пленочка вокруг комка земли существует неделю-другую и высыхает, если не пройдет новый дождь. Но обитатели этого удивительного мирка прекрасно подготовлены к таким превратностям судьбы. Стоит наступить засухе, как они перестают двигаться, одеваются в крепкие скорлупки — цисты и ждут, когда дождевые потоки вернут им их маленький океан.

Пока подземные пловцы покоятся в цистах, жизнь почвы не умирает. В ней кишмя кишат настоящие странники подземных ходов. Это черви, многоножки, которых почему-то издавна зовут сороконожками, хотя ног у них обычно не сорок, а самое разное число, наконец, клещи.

При слове «клещ» сразу вспоминаешь клеща-кровососа, что незаметно впивается в кожу. В почве живет не эта нечисть, а ее дальние родственники, совершенно безвредные. Они даже не клещи, а клещики, еле заметная мелочь. Но до чего же забавно выглядят эти «зверюшки» под микроскопом — круглые, на волосатых коленчатых ножках. На спинке клеща часто растет целый сад из длинных иголок, каких-то перьев и вееров. Эти странные украшения помогают ему двигаться по узким и непроглядно длинным пещеркам между частичками почвы. Ими он цепляется за стенки подземных ходов, нащупывает дорогу и пищу. У крошки клещика нет ни кирки, ни лопаты. Пролезать сквозь плотный слой земли ему незачем — всегда найдется узенькая щелочка.

Живут в почве и куда более крупные животные. Когда копаешь огород, можно встретить тонкую, как ниточка, длинную-предлинную желтую многоножку по имени геофил, что в переводе с латинского языка означает «землелюб». Сколько ног у геофила, лучше не считать — собьетесь. Геофилы достигают десяти сантиметров и более и тем не менее гуляют в подземной тесноте без всяких неудобств: их тонкие гибкие тельца могут протиснуться в любую щель, в любую трещинку.

Геофил, однако, исключение. Менее стройные подземные жители вынуждены не искать лазеек, а прогрызаться, прокапываться, пробиваться сквозь толщу земли. Каждое такое животное — настоящая землеройная машина. Возьмем дождевого червя — единственного из жителей почвы, которого знают все. На ощупь червь шероховатый: его тело покрывают мельчайшие зацепки. Самая замечательная особенность строения червя — могучая мускулатура.

Как же работает эта живая машина? Сна-