Юный Натуралист 1976-04, страница 26

23

Им служит щупальце, расположенное на закругленном заднем конце физалии, особенно толстое и закрученное.

За сходство со средневековыми парусниками-галеонами физалию называют «португальским военным корабликом».

Родятся физалии все одинаковыми, но с возрастом меняются. Если посмотреть на взрослых физалии сверху, то у одних гребень-парус сдвинут вправо, у других — влево. При ветре, дующем в «корму», «правые» и «левые» физалии сейчас же расходятся, совсем как суда, идущие разными галсами.

Постоянные ветры, дующие на экваторе, делят физалии на огромные армады, уходящие к югу и северу. Численность таких армад во много раз превышает количество кораблей, построенных человеком за всю его историю. Вот это флот!

Есть у физалии двоюродная сестра, тоже парусник. Зовут ее велела. Она очень похожа на физалию, только щупальца у нее не такие длинные и парус треугольный, как у яхты. Тело велелы разделено водонепроницаемыми отсеками на несколько камер и как бы вделано для устойчивости в диск-плавник. Человек на много миллионов лет позже стал строить похожие на велелу корабли с отсеками.

Велелы — заядлые путешественники. Они, как и физалии, во множестве плавают под парусами в океане. И, кстати, неплохо плавают. При хорошем постоянном ветре физалии и велелы могут проходить 20—25 километров в день.

А вот другая родственница физалии — порпита скорее напоминает надувной плотик с щупальцами. Паруса у порпиты нет, волны и течения носят ее по морю.

Ну а что делают, казалось бы, хрупкие парусники в шторм? Уходят в глубину или хоронятся в тихих бухтах? Нет, они никогда не ныряют, парусники всю жизнь проводят на поверхности воды. И не боятся, что шторм вдребезги разобьет их.

Словно поплавки, качаются вверх-вниз флотилии парусников. Они легко проходят через гребни самых страшных волн и, как ваньки-встаньки, никогда не теряют равновесия. Если и перевернет какой-нибудь волной физалию, щупальца, как киль у корабля, сразу потянут вниз, и она тут же выпрямится. А если опрокинуло велелу, то она помогает себе, шевеля краями диска, и быстро встает «на ноги».

Раз есть флот, значит, найдутся и пассажиры. На парусниках — физалиях и ве-лелах путешествуют по морям и океанам голубые крабики планес. Они такие же бродяги, как и парусники. Сидит-посиживает крабик около парусника да посматривает вокруг.

Время обедать, крабик проголодался.

Он бежит по паруснику, перелезает на его нижнюю сторону: в щупальцах всегда застревает какая-нибудь мелочь. Осторожно, чтобы не обжечься о стрекательные клетки, вынет крабик что-нибудь съедобное, перекусит и снова на «палубу».

А вот другой бродячий пассажир — маленький рачок идотея. Держится он чрезвычайно скромно и совсем не имеет желания, чтобы его кто-нибудь заметил. Сидя на парусниках, рачок плотно прижимается к ним.

На самой поверхности морей и океанов обитает этот особый мир. Называется он «плейстон», от греческого слова «плей» — плыву. К нему принадлежат не только парусники, крабики, но и другие мелкие животные — личинки многих рыб, рачки, плавающие моллюски.

Все обитатели этого мира живут на границе двух стихий — воздуха и воды, двигаются только по плоскости, не ныряют да и в воздух не поднимаются. И прямо диву даешься, какие остроумные приспособления развились у них, чтобы держаться на самой поверхности воды.

Одни — физалия и велела — имеют отсеки, наполненные газом, и плавают, словно надувные игрушки. Другие научились прикрепляться к поверхностной пленке воды снизу, висеть и даже передвигаться по ней. Скажем, хищный моллюск глаукус. Правда, на моллюска-то он мало похож. Раковину свою, можно сказать, потерял. Вытянутое, как у рыбы, тело и сильно разветвленные щупальца помогли ему уменьшить свой вес и стать таким легким, чтобы можно было, прикрепившись щу-

Беспарусную порпиту носят по морю волны течения.